Отправлено: 20.05.11 17:52. Заголовок: "Воспоминания могут теряться"

Название: "Воспоминания могут теряться"
Автор: oto eis
Рейтинг: G
Пейринг: Лариса/Аня
Жанр: фемслэш
Статус: закончен



Когда стрелка после многочасового пути преодолела, наконец, верхнюю отметку и начала клониться к цифре "1", а полуденное солнце, пробив плотные занавески, бросило на стену слепящую полосу, пыльную тишину разорвал резкий звук. Лариса с усилием разлепила веки и в который раз напомнила себе, что надо бы выбросить этот бесполезный аппарат.

Телефон звонил.

Кто вообще выдумал эту коробку, которая дребезжит в самый неподходящий момент, грузит владельца через трубку чужими голосами, болтовней, проблемами? Проблемы, проблемы... Изобретателю явно не хватало своих.

Телефон звонил. Телефон надрывался, требовал, чтобы на него обратили внимание.

Приподнявшись на диване, Лариса дотянулась до телефона, легла ухом на трубку и снова закрыла глаза.

- Ааале?, - зевнула она.
- Ларису можно?, - спросил бодрый женский голос.
- Это я.
- Не помнишь меня?
Так. Вот лучше бы без этого. Спросонья, да еще по телефону - "помнишь меня"? Замечательно. Сейчас начнется этот бородатый, как мир, розыгрыш "угадай с трех раз".
- Не помню, - мрачно отрезала Лара, бросила трубку и мгновенно провалилась в сон.
На несколько секунд.

Телефон зазвонил.

- Алле?
- Ларису можно?, - снова спросил тот же бодрый голос.
- Кто это?!, - свирепо заорала Лара.
- Это Аня.
- Какая Аня? Иваненко, Карташева, Бондарева, Маркова, Кравчук, Ильина? Выбирайте из списка, - язвительным тоном предложила Лариса.
- Васильева.
- Не знаем таких!
- Как?, - удивились в трубке.
- Вам кого надо вообще?
- Ларису.
Опять двадцать пять.
- Какую Ларису?! Фамилия?
- Трофимову.
- Я вас не помню.
Пауза. На том конце провода, кажется, сильно расстроились.
- Совсем?
Блин, ну сказано же.
- Совсем. Найдите меня в "Одноклассниках" и добавьте в друзья. Может, вспомню. До свидания.
- А можно мне прийти?, - внезапно попросили из трубки. Очень грустным тоном.

Лариса помолчала. От этого печального голоса ей даже стало немного не по себе, как будто она в чем-то провинилась, но не может вспомнить, в чем. Вдруг эта Аня действительно чем-то с ней связана? А вдруг чем-то важным? Лариса, видите ли, не выспалась, и теперь ей отказывает память. А эта самая Аня сидит сейчас грустная, с телефонной трубкой в руке, разглядывает солнечные пятна на полу, не знает, что делать...

- Записывайте адрес, - вздохнула Лариса.
- Сейчас, - приободрились на том конце провода и зашуршали бумагой, - пишу.
- Дзержинского десять, подъезд третий, квартира 67. Четвертый этаж.
- Жди!, - радостно крикнул голос, и раздался странный треск. Видимо, Васильева с размаху швырнула трубку на базу и помчалась одеваться.
"Интересно, сколько времени у меня в запасе, чтобы привести это в божеский вид?", - думала Лариса, разглядывая в зеркало заспанное лицо и растрепанные волосы.


***


- Может, дашь еще какие-нибудь подсказки?.., - в который раз спрашивает Лариса и допивает уже третью чашку кофе. Все нормальные люди от нервов пьют валерьянку, а она глушит литрами растворимый "нескафе". "Через полчаса это выливается естественным путем вместе со всеми нервами и расстройствами", - так объясняет свою привычку Лариса. И помогает ведь.

- Лето. 2009 год. Лагерь, река, - упрямо отвечает Аня в сотый раз и водит пальцем по скатерти, рисуя какие-то невидимые слова.

Это идиотское молчание, повисшее где-то под кухонным потолком, как паук в паутине, прерывается только периодическими короткими и простыми конструкциями "вопрос - ответ". Где живешь, где учишься, с кем встречаешься - эти и многие другие вопросы уже давно заданы, и ни один из ответов не навел на потерянную полочку в памяти с надписью "Аня Васильева".
Напротив за столом, обхватив загорелые коленки, сидит совершенно незнакомая Аня и смотрит в упор серыми грустными глазами. Волосы выгорели на беспощадном июльском солнце до абсолютного платинового оттенка, кожа напоминала шоколад. Чтобы так загореть, надо целыми днями находиться на улице. От вида этой Ани Ларисе стало даже слегка совестно, что она тратит бесценные летние каникулы и торчит дома, перемещаясь по неизменной траектории "диван - холодильник - компьютер". "Прожигаю жизнь", - подумала Лариса, - "и совершенно непродуктивным способом. Даже Онегин прожигал жизнь интереснее, хоть ему это и надоело до тошноты..."

- Я ни разу не была в лагере, - совершенно честно говорит Лариса.
- Попробуй все-таки вспомнить, - бесцветный голос вплетается в сознание. У Ани светло-серые глаза, и на фоне радужки черные зрачки смотрятся странно...и тревожно. Лариса не помнит ее лица, но с этим серым грустным взглядом что-то отдаленно ассоциируется, даже не воспоминание, а какое-то забытое ощущение. Старается уцепиться за невидимую ниточку, вспомнить, где и когда видела эти глаза, и какое событие связано с ними - а не может. Но ощущение знакомого не дает покоя. Как это..."дежа-вю"? Потерянное воспоминание, как рыба, на секунду показывается на поверхности памяти, дразнит, и ныряет обратно. Не поймать нипочем...

- Ты так непонятно смотришь, - тихо говорит Васильева и разрывает зрительный контакт, опуская взгляд в кружку. Там нет ничего интересного - только темная кофейная субстанция.

Лара следит за мухой, тупо и упрямо ползущей по солнечному пятну на стене. В комнате ровно тикают часы, секундами отмеряя время до того момента, когда солнце скроется за московскими многоэтажками и заберет с собой желтые следы, раскиданные по квартире. Одно из солнечных пятен путается в платиновых волосах, из-за чего они отливают золотом, и Анька сама становится немного похожа на солнце.
Вот только серые глаза совсем не солнечно смотрят на Ларису, словно хотят что-то сказать, а не могут. Для этого сначала надо вспомнить...хоть что-нибудь.

Тикают часы.

Лариса прячет лицо в ладони. Как такое могло произойти? Почему память, всегда идеально служившая своей хозяйке, вдруг дала такой ужасный, невероятный сбой? Неужели бывает такое... Нет, тут какая-то ошибка. Может, не в лагере они познакомились, а где-то еще, может, Васильева путает...
Ну хорошо. Допустим, и не в лагере. Но почему тогда она совершенно не помнит Аньку в лицо? Ну тут понятно - она могла измениться за два года, повзрослеть, подстричься и все такое...

Всегда и всему можно найти объяснение. Если захотеть.

"Что же ее связывает со мной? Почему ей так важно, чтобы я вспомнила ее? И почему у нее такие глаза, как будто я в чем-то виновата?!", - раз за разом спрашивает себя Лариса, перебирает прядки волос и стучит в закрытые двери памяти. Кто-то там, за железной дверью, ее жестоко обманывает. А стрелка подползает к шести часам ужасно медленно, как поезд к конечной станции; солнечные пятна передвигаются вправо сантиметр за сантиметром, становятся менее яркими и более насыщенно-желтыми, вечерними; давешняя муха уже пересекла всю стену и потолок, скрылась где-то в душной квартире; Аня уперлась лбом в стол, рассыпав по клеенке золотистые волосы, и вздыхает время от времени.

Большое желтое солнце отдает последний луч большому городу и скрывается за верхними этажами одинаковых домов, пятна на стенах уходят вместе с ним. Часовая стрелка отползает от шестерки и начинает свой подъем. В потемневшей кухне сразу становится пусто и холодно.

- Я пойду пожалуй, - бесцветным голосом говорит Аня, - спасибо за кофе.
- Не за что, - фальшиво-гостеприимным тоном отвечает Лара и провожает ее в коридор.
Платиновая девочка сует ноги в босоножки и без прощаний открывает дверь.
- Подожди!, - внезапно для самой себя вскрикивает Лариса. Незнакомая девочка смотрит сначала на пальцы, вцепившиеся в ее плечо, а потом на саму Ларису, лихорадочно ищущую в ее лице хоть что-нибудь знакомое. На дне серых глаз плещется неуловимое воспоминание, которое ни за что нельзя упустить сейчас, не разгадав его сущность...
- Мне больно, - тихо говорит платиновая девочка.
- Что?, - недоумевает Лариса, вглядываясь в серую глубину.
- Плечо...
- Ах, да..Прости.
Лара разжимает пальцы и беспомощно смотрит, как уплывает воспоминание вместе с незнакомой Аней Васильевой. Девочка толкает дверь.

"Как обидно, ужасно обидно, неправильно и жестоко. Раздразнить неуловимым воспоминанием, подергать веревочкой перед носом и уйти вот так, не дав достаточно времени, чтобы вспомнить..."

- Стой! Оставь номер!, - кричит Лариса в спину девочке, уже спускающейся по лестнице, в попытке оставить хоть крохотную надежду когда нибудь ухватить этот фрагмент памяти за хвост. Дурацкую наивную надежду, которая, как известно, умирает последней.
Аня на мгновение остановилась, подумала о чем-то, взвесила...
- Я позвоню, - не оборачиваясь, глухо сказала она.
И соврала, разумеется.


***


"Не позвонит она.", - подумала Лара, закрывая дверь и зачем-то садясь на порог. Зачем-то? Да, собственно, низачем - просто так.
На улице уже начало смеркаться, и снаружи слышалась музыка и нетрезвый смех. "Может, это опять Григорий с компанией тусит у меня под окном?". Григорий - это друг едва ли не с колясок. Был маленький милый мальчик, а вырос этакий здоровенный лось. Пьет, курит. Деградирует, словом.

Лариса встала и сквозь полумрак квартиры поплыла к кухне. Душный воздух был пропитан пылью, от этого ужасно хотелось открыть окно и проветрить легкие. Только снаружи такая же пыль и духота.
Вода из крана - на лицо, вода из крана - в стакан. Вода из крана попадает не в то горло, и с кашлем выходит обратно. Внезапный приступ головокружения накрыл Лару у раковины с двумя немытыми кружками на дне, одна - Ларисина, другая - этой, платиновой...
Спустившись на давно не мытый липкий пол, Лара прислонилась к стене, глубоко вдохнула и выдохнула.
Головокружение - это бывает, это пройдет. Просто устала. Перенервничала.
Все в порядке вещей.
С кем не бывает...
Вот только провалы в памяти - это не в порядке вещей. Что происходит? Как можно забыть человека, с которым связан чем-то важным?
У нее такой тоскливый и пустой взгляд, что хочется лезть на стену. Правду она сказала там, в коридоре у двери - ей больно. Сболтнула правду, сама того не подозревая.

В висках запульсировало так, что Лариса едва не застонала. Переизбыток кофеина - не шутки.

А под зажмуренными веками вдруг промелькнула картинка - яркая и солнечная, как в детских книжках. Ларисе хватило доли секунды, чтобы понять: картинка ускользала от нее только тогда, когда она пыталась ее поймать. Когда перестала искать - картинка сама приплыла в руки.
До полуденного звонка она еще все помнила.
И это была именно та картинка, которой не хватало, чтобы завершить паззл. Все сразу встало на свои места - и этот звонок по телефону, и незнакомая девочка, и умоляющий взгляд.

Поблескивающая на солнце река виднеется сквозь камыши и высокую траву, среди которой лежишь и дышишь жарким августовским воздухом. Золотистые прядки между пальцев, запах каких-то цветов, привкус малины на чужих губах...

Потерянный фрагмент памяти вернулся на свое место, вынырнув из каких-то невероятных, жутко далеких глубин подсознания.

Лариса не отдавала себе отчет в своих дальнейших действиях. Как ее вынесло из кухни, какие номера она набирала на "бесполезном аппарате", рыдая в трубку, сбрасывая и снова набирая наугад. Сколько улиц она обежала в поисках золотистой макушки, ища единственное лицо в сотне лиц. Где она оказалась уже поздно ночью, в слезах и с искусанными в кровь губами.

- Ну, ну, - прозвучал растерянный знакомый голос, и чьи-то сильные руки подхватили ее. Это был Григорий, который обнаружил Ларису на другом конце Москвы, лежащую на скамейке на детской площадке, заплаканную и обессилевшую. Лара была привезена домой, напоена чаем и уложена на диван под одеяло.
- Что случилось вообще?, - десятый раз спрашивал он, гладя горячий лоб подруги и с тревогой заглядывая в расширенные зрачки.
- Лето... 2009 год. Лагерь, река, - твердила Лариса с нездоровым румянцем на щеках, а в глубине зеленых глаз плясали самые болезненные и самые счастливые воспоминания.


"Сознание играет со мной в жестокие игры".

 Отправлено: 23.05.11 08:42. Заголовок: Интересный, чувствен..

Интересный, чувственный фэмслэш