Отправлено: 24.06.11 23:26. Заголовок: «На перекрестке снов»

Автор:Sirena AJ
Бета: Chaana
Бета-ридер: кавайный укэ
Фендом: оригинал
Жанр: слэш, драма, повседневность, немного мистики
Пейринг: м/м
Рейтинг: NC - 17
Размер: Миди
Статус: в процессе
Размещение: по договоренности с автором.
Предупреждение: UST, нецензурные выражения, мат!
От автора: посвящаю прототипу главного героя Максиму.
А также талантливому писателю Денису Фролову.

 Отправлено: 24.06.11 23:34. Заголовок: Пролог Тогда - пять..

Пролог

Тогда - пять лет назад.

Каждое лето Максим покидал изнывающий от жары родной город, где даже море в эту пору не приносило долгожданной прохлады. Несколько лет подряд в начале июня родители сажали мальчика на самолет, который в Риге встречал дедушка Макса.
Максима Егоровича - высокого крепкого мужчину с такой же тёмной непослушной шевелюрой как и у внука и с такими же живыми карими глазами парень считал своим лучшим другом.
По традиции семьи мальчишку назвали в честь деда. Но они были не просто тезками со схожими чертами, они являлись друг для друга настоящими родственными душами.
С дедом, которого Макс шутя, называл «стариком» или просто «старшим», было тепло и уютно, даже лучше чем дома.
Тезкам нравилось бывать вместе. Для них стало доброй традицией гулять по вымощенным камнем тротуарам старого города. Сворачивать на узкие улочки, еще не тронутые суетой большого города.
Старший говорил, что если хорошо прислушаться, можно услышать удивительные истории, что нашептывают древние стены.
Вдоволь нагулявшись, дед с внуком обедали в уличном кафе. Там подавали любимое блюдо Максима - запеканку из сельди с картофелем, название которой он так и не смог выговорить, поэтому звал по-своему «пудинш». Иногда дед даже позволял внуку пригубить легкого местного пива.
Сытые и довольные они добирались до Рижского замка, где на пристани садились на прогулочное судно. Традиционные полтора часа проведенные в прохладе балтийского бриза пролетали быстро, а вид живописных окрестностей всегда радовал глаз.
Выходили обычно на станции «Майори», потом добирались на самую окраину Юрмалы, где в небольшом доме уже лет тридцать жил дедушка Максим. Раньше его квартира занимала весь второй этаж, но после того, как сын Егор решил жениться на сокурснице и переехал на Юг, он продал ее большую часть.
Бабушку Ингу мальчик не помнил, она умерла еще до его рождения, но слышал о ней много теплых и трогательных слов от отца и деда. В каждый приезд, захватив с собой большую охапку ромашек, Максим Егорович возил внука на могилу к бабушке на старое кладбище в Яундубулты. Несколько минут тезки проводили в тишине, вспоминая родного человека, а после, словно благословленные чьей-то светлой душой, уезжали домой. По приезду в Юрмалу они начинали неспешно готовиться в путь.
Собирались основательно, потому как уезжали загород на целое лето. Максим с удовольствием помогал деду загружать его старую машину разными полезными вещами. И уже собрав все необходимое, Максим Егорович садился за руль престарелой «копейки», чтобы отвезти внука на Рижское взморье в Лиелупе на дачу.
Большой деревянный дом со скрипучими ставнями в детстве казался Максиму старинным замком отважного ярла. Иногда конунг приходил к Максу во сне и неподвижно стоял у постели.
Поначалу мальчишка боялся снов с призрачной фигурой, через которую просвечивал лунный свет. Он резко просыпался и долго лежал с широко открытыми глазами, размышляя о странном госте. «Кто этот викинг? Зачем он здесь?»
Но в одну из ночей Макс, наконец, смог разглядеть образ ночного гостя. Он увидел лицо призрака внимательно взирающего с высоты своего гигантского роста. Теплый, безмятежный взгляд ярла успокоил его и навсегда изгнал страх из детских снов.
Проснувшись, Максим помнил многое из своих снов, но лишь лицо призрака память упорно скрывала, оставляя именно эту важную деталь сна расплывчатым пятном. Невозможность вспомнить не давала покоя, заставляла напрягать память и терзаться вопросами.
Каждое утро, после завтрака тезки направлялись к заливу. В этом походе мальчик не мог избавиться от чувства, что помимо дедушки еще кто-то незримый все время присутствовал рядом с ними, как бы оберегая от зла. Мягкой поступью, не оставляя видимых следов, их всегда сопровождал призрак - давний хозяин снов Максима. Ему часто казалось, что он ощущает на себе внимательный взгляд викинга. Разыгравшаяся не на шутку детская фантазия, нашептывала Максу, о том, что ночной гость из сна и есть его ангел-хранитель.


***

Дед много рассказывал о далеких звездах, неведомых галактиках, когда они бродили по песчаным пляжам Рижского залива в поисках особого камня. Старший знал много о камнях, глазах и душах. Казалось, Максим Егорович знал обо всем на свете.
И именно Старик поведал Максу о старой примете, в которую свято верили могучие викинги: «Если найти камень, точно передающий цвет глаз, можно обзавестись сильнейшим амулетом на удачу и любовь».

Глаза Макса обладали необычным, переменчивым оттенком, завораживали глубиной. Когда-то в них как в открытой книге можно было читать все эмоции. Раньше, в той прошлой счастливой жизни, радужка его глаз могла приобретать насыщенный цвет гречишного меда или темного янтаря с Рижского взморья. Лучистые от бликов солнца огоньки в его глазах играли оттенками, словно яшма, подсвеченная изнутри, а темно-зеленоватые вкрапления казались застывшей россыпью изумрудов.
Внуку и деду часто удавалось находить янтарь. Но это были совсем маленькие осколки, притаившиеся прямо под соснами, что веками стояли молчаливыми гигантами на границе леса и песка.
Два Максима долго бродили по антикварным и ювелирным лавкам городка. Наконец они нашли большой, необработанный янтарь цвета гречишного меда. В его нутре навечно застыли маленькие зеленые жучки. Максим искренне радовался находке. А получив свой личный уже обрамленный амулет, лез к деду с искренними объятиями.


***

Сейчас.
«Старик, как же мне тебя не хватает! Ты единственный понимал меня по-настоящему. Если бы старший был жив я бы не чувствовал себя потерянным щенком, что как побитая приблуда навязался чужим людям. А теперь тебя нет, ты ушел к своим любимым звездам… И только камень цвета родных глаз остался напоминанием о тебе».


1 глава.


Догорел алым пламенем заката осенний вечер. Над притихшим городом нависло тяжелое покрывало темноты, и только неяркий свет уличных фонарей расцвечивал прорехи в ткани ночи.
Сухой лист медленно парил над остановкой. Через мгновение резкий порыв ветра сбросил на землю маленького летуна. Завертевшись юлой напоследок, он забился подо что-то большое и пушистое. Большое постоянно вздрагивало, грозя раскрошить листок в мелкий прах.

«Холодно, как ххолодно… - даже в мыслях Максим умудрялся дрожать. - Вот и ветер ледяной сорвался, искусал все лицо!»
Парень мелко дрожал, его бил озноб: ноги в пушистых материнских тапках отплясывали нервную чечетку, пытаясь дать деру от их замершего владельца.
«Второй час ночи – сколько можно тут торчать? Я уже как ледышка, да и трясет сильно...»
Через некоторое время мысли стали превращаться в тягучую патоку и, не успев сформироваться, покидали мозг. Легкий тапок, не выдержав постоянной встряски, кинулся-таки прочь от хозяина и ярким пятном застыл неподалеку.
Владелец непослушной обуви обосновался на хлипкой лавочке автобусной остановки. И согнать его прочь не могли ни ледяной ветер, ни помятая табличка с надписью "Окрашено", косо висевшая на перилах.
Подозрительные личности периодически подходили к ларьку, стоявшему неподалёку и, наклоняясь к окошку, что-то тихо вещали румяной продавщице. После, получив желаемое, отходили за угол и, уже собираясь в небольшие стаи, бурно обсуждали свои не менее подозрительные дела.
«Еще немного и кто-нибудь из них обязательно прицепится ко мне, - громко стуча зубами, продолжал размышлять Максим. – Я даже отбиться не смогу - задубел как мумия, да еще рука…» Парень скосил глаза на свою ладонь, которую баюкала другая рука.
«Кровь не останавливается, блин - свертываемость хреновая. Еще на сборах спортивный врач предупреждал, чтобы я аккуратно…», - и Макс с тоской проследил за темными каплями, медленно падающими на грязный асфальт у его ног.
Внедорожник резко притормозил у обочины, подняв фонтан брызг из ближайшей лужи.
Стараясь хоть чем-то отвлечься, парень скосил глаза в сторону темного монстра. Сфокусировать усталый взгляд на чем-то определенном было сложно, но ему удалось все же разглядеть два мужских силуэта внутри машины.
Сначала Максим увидел пальцы, нервно барабанящие по рулю. Затем напряженное лицо водителя, сидевшего уставившись в одну точку. И лишь потом обратил внимание на бурно жестикулировавшего пассажира рядом. Мужчины явно сорились, и звук возбужденных голосов доносился из приоткрытого окна.
Макс, невесело усмехнувшись, плотнее закутался в продуваемую всеми ветрами легкую куртку.
«Вот, тоже сорятся, - размышлял Максим, – дураки несчастные. И что им не хватает? Тачка дорогая, денег наверно куры не клюют, а туда же… Черт, курить хочется просто зверски! И как тепло наверно у них там в джипе». Озноб стал бить парня сильнее.
Максиму казалось, что каждая косточка в его замершем теле превращается в ледяной шип. Он устало прикрыл тяжелые веки и стал потихоньку крениться в бок.
Пасмурное небо делало ночь еще темнее и неуютнее. Оно тяжелым прессом давило на редких прохожих, заставляя их сутулиться, и ускорять шаг.
«Мир ополчился на меня! – резонно заметил парень. - Последнее время я не в фаворе у жизни. Вот и стою, нет бля, уже сижу на самом ее краю!»
И в подтверждение нереальности происходящего маленькими смерчами на грязную мостовую начали опускаться первые снежинки. Невесомыми перышками оседали они на ресницы и тут же плавились от болезненного жара, исходившего от тела мальчика.
«Холодно, холодно пальцы на ногах перестал чувствовать час назад. Надо двигаться, нет сил, не хочется, больше не могу...»
Дверь машины резко открылась и тут же с грохотом захлопнулась. Сквозь туман в голове Макс еле различал окружающие звуки, и приближающиеся шаги разобрал с трудом. Парень приоткрыл глаза и с вялым интересом проследил за проходящей мимо фигурой.
Мужчина был высок ростом и, несмотря на нешуточную комплекцию, двигался удивительно легко и плавно. Снежные мотыльки планировали на неприкрытую голову, тут же сливались с яркой белизной коротко остриженных волос.

«Интересно, кто этот крепкий старик? Может Снежный Король и сейчас посадит в свои сани да увезет в Лапландию?... Ага, вот уже и бред пошел, - Максим невесело улыбнулся и тут же скривился от боли в растрескавшихся губах. - Да куда угодно! И чем скорей, тем лучше - пока совсем не превратился в сосульку и меня еще можно отколупать от сидения».
Мужчина не торопясь направился к ларьку. По фасаду магазина перебегали и призывно подмигивали огни дешевой гирлянды, а за стеклом невероятно оживилась розовощекая девица.
Седой подошел вплотную и, наклонившись к окошку, вступил в переговоры с обитательницей ларька.
В этот момент дверь машины отворилась вновь, выпуская на мостовую второго мужчину. Тот был выше своего спутника, но гораздо уже в плечах и тоньше по комплекции. Его светлые волосы даже в скудном освещении отливали золотыми искорками, а лицо с классическими чертами казалось молодым и приятным на вид. Блондин закурил, сильно затягиваясь ароматной сигариллой, и минуту спустя обратился к спутнику:
- Иван, возьми мне колы! – громко и властно. - Только не холодной! - это прозвучало гораздо тише с капризными нотками в бархатном голосе. Товарищ у магазинчика лишь коротко кивнул, не оборачиваясь на голос.
«Кретин!» - шипение ядовитой змеи заползло в сознание Максима сквозь плотную вату, в которую превратился слух.
Возле остановки материализовалось нечто в ярком тряпье, с копной спутанных волос и накрашенным в ядовито-морковный колор провал рта. Существо принялось разглядывать скрюченную фигуру на лавке.
- Эй, ты там как? – голос сверху походил на скрип несмазанных петель старых ставен.
- Пацан, ты живой? Эй, чего молчишь? - нечто нагнулось к лицу мальчика, щедро обдав застарелым амбре.
- Люська, оставь бомжа. Нехрен цепляться! – донеслось со стороны толпы за ларьком.
- А тебе насрать, что он сейчас ласты склеит? Вот жешьгад злоебучий! – Люська резко повернулась в сторону говорившего. Красотку сильно качнуло, и она мертвой хваткой вцепилась в поручень лавки. Свет от фонаря заиграл разноцветными бликами на физиономии с фингалом, раскрасившим пол ее лица.
- Люсинда, не трынди! Ну нажрался и спит себе, а ты горланишь. Иди лучше выпей с нами,бухло стынет, - хихикнув своему же каламбуру, добродушно пробасил кто-то из толпы собутыльников.
Женщина оживилась и, напоследок пожав плечами, неровной походкой направилась в темноту, равнодушно укрывшую выпивок.
«Ну вот, хорошо, что отцепилась - даст поспать, наконец…»
На задворках сознания промелькнула тревожная мысль: «Спать-то как раз нельзя, категорически!» - но тут же, исчезла вместе с уползающим сознанием.

- Парень, тебе плохо? Ты пьян? Да ты поранился нехуёво!
«Опять?! Вопросы, вопросы… Дайте покоя! Оставьте меня или добейте уже!» - мысли легкими вспышками вытягивают из спасительной дремы. Но, не продержавшись долго на поверхности, камешками уходят на дно - в теплую обитель сна.
Максима потрясли за плечо, и от очередного толчка он все-таки завалился на жесткое сидение.
Крепкие руки подхватили, не дав упасть окончательно, и придали телу вертикальное положение.
- Парень, ты слышишь меня? Не спи! Не смей засыпать! – и опять немилосердная тряска, и опять острые иголки разбегаются по всему телу, отзываясь болью в задубевших мышцах.
Максим застонал и открыл глаза. Перед мутным взором, занавешенным обледеневшими стрелками ресниц вырисовался силуэт лица мужчины. Присмотревшись, он наткнулся на внимательный взгляд серых глаз.
- Холодно…Ноги не чувствую, совсем, - легким шелестом слетело с замерзших губ.
Мужчина скорее догадался, чем услышал. Уверенным движением подхватил парня на руки и твердой походкой направился к машине.


2 глава


Машина затормозила у подъезда старинного особняка. Дом притаился в среди огромных платанов на тихой улице, старого района. Поднимаясь по широкой лестнице, где в мраморных ступенях отражался свет верхних ламп, Иван ни разу не сбился с ритма дыхания, хотя и пришлось нести свою ношу на последний этаж. Блондин быстро прошел вперед, открыл своими ключами замки и настежь распахнул дверь квартиры.

Седой, как мысленно окрестил мужчину Максим, пронес мальчика через большую гостиную, направляясь в спальню. В этом доме большим было все: комнаты с высокими потолками, стрельчатые окна, мебель в стиле модерн, и даже хозяева выглядели этакими атлантами, особенно если смотреть на них снизу вверх.
- Только не в нашу комнату! – послышалось негодующее шипение из-за спины.
Не раздумывая, Иван тут же повернул в сторону кабинета.
Максим мог только вяло удивляться способности высокого парня заменять нормальные слова злым шипением.
«Змееныш!» - мысленно обозвал высокого Макс. - «Интересно… У него наверное раздвоенный язык и он плюется ядом?»
В небольшой комнате вспыхнул яркий свет, отчего мальчишке пришлось зажмуриться. Его водрузили на кожаный диван, подложили под голову мягкую подушку, пытаясь устроить как можно комфортнее.

- Спасибо! – это все что мог сейчас выдавить из себя парень.
Иван только кивнул в ответ и обратился к другу:
- Сереж, притуши, пожалуйста, свет! - и уже обращаясь к Максиму, заметил:
- У тебя обморожение рук и ног. Хорошо, что несильное, степень первая не больше, - задумчиво сказал Горский, разглядывая голые ступни мальчика.
- С какой стати у этого выкидыша человечества может быть обморожение, м? На улице всего минус три и то с натяжкой? – уже знакомое шипение сочилось злобой. Макс на секунду покосился на пол, поискав у ног блондина лужицу яда.
Иван, не прекращая осмотра, спокойно заметил:
- Иногда обморожение наступает при небольшом морозе и даже при плюсовой температуре. Это связано с понижением сопротивляемости организма. В данном случае - потеря крови. И потом, влажность сегодня большая…
- Горский! Ты прямо профессор медицины, - шипение, наконец, превратилось в человеческий голос, но ядовитости в новых звуках не убавилось. – Откуда такие глубокие познания?
- Да было дело…- отмахнулся Седой.
- Серый, а давай, вместо того чтоб язвить, ты нам аптечку из ванной принесешь? – спокойно попросил мужчина.
- О, уже нам? А «пожалуйста»? – блондин не двинулся с места, зло сощурив глаза.
- Бегом, блядь! – рявкнул Горский, и от метала в его голосе мальчика опять стало тряси.
Сергей фурией вылетел из комнаты, окинув напоследок всех презрительным взглядом.
Наклонившись к Максиму, Иван внимательно посмотрел в растерянные глаза парня.
В этой уютной комнате освещаемой только мягким светом торшера мальчик смог, наконец, рассмотреть своего спасителя.
Горский был абсолютно седым, но не выглядел стариком. Это из-за волос складывалось такое обманчивое впечатление. Неяркий блик упал на сосредоточенное смуглое лицо, высвечивая неровную полоску шрама на левой скуле. Крепко сомкнутые губы, волевой подбородок, недавний грозный окрик, больше похожий на животный рык - говорили о жесткости характера. И только большие серые глаза под темной елочкой бровей лучились неимоверной теплотой и вниманием. От внешних уголков глаз к вискам разбегались веером лучики морщин. И задержавшему на них взгляд Максиму хотелось верить, что этот суровый мужик все же умеет улыбаться.
- Тебя опять трясет, что-то болит? – мягко обратился мужчина.
- Руки щиплет, - прошептал мальчик,– а еще ноги… Совсем не чувствую!
Последние слова звучали громче и были пропитаны надвигающейся истерикой.

- Отставить панику на корабле! – усмехнулся мужчина, потрепав парня по непослушным вихрам, - Тебя как зовут, салага?
Мальчик зажмурился от неожиданной ласки и тихо представился в ответ.
- Так вот, Максимка! Меня зовут Иван Горский, и я самый лучший Доктор Айболит в этом районе. Сейчас мы тебя полечим, станешь как новенький!
- Иван, я не ребенок - мне уже шестнадцать! И знаю что такое обморожение - нам медичка в школе рассказывала. Я могу… потерять ноги? – отчаяние затапливало внутренности, выплескиваясь страхом в глазах, - может мне все же в больницу?
- Значит так, Мак Сим, - раздельно, на манер киношного героя изрек Горский. - В Скорой мы с тобой уже побывали - это раз! Общение с пьяным «в сиську» коновалом в белом халате хорошего самочувствия тебе не прибавит – это д-два. Не хочу больше рисковать и терять время – это т-три!
Максу понравилось, как Иван изображает Фандорина, и он ответил вымученной улыбкой.
- Ты мне веришь, салага? – седой весело подмигнул. - Я знаю, как действовать!
- Действуйте, Эразм! – как можно спокойнее ответил парень.
Наконец на пороге комнаты с хмурым видом материализовался Сергей, молча положил большую коробку на стол и тихо вышел.
- Обиделся…- усмехнулся Иван, доставая необходимое из аптечки, - Хрен с тобой, Золотая рыбка, позже выясним «ху из ху».
- При обморожении первой степени покраснение соответствующего участка тела сменяется его побледнением, – тоном заправского лектора начал вещать Горский. Одновременно с лекцией он не туго накладывал на ледяные ступни широкий эластичный бинт.
- У тебя ступни ярко-розовые, не бледные. А это внушает что? – указательный палец Горского уперся в грудь Макса. В хитром прищуре глаз искорками запрыгали смешинки.
- Что?
- «Оптимизьм» и уверенность в быстром излечении!
- Ноги тоже покалывает! – прохныкал Макс и громко зевнул.
- Эй, салага, не спать! Я не закончил. А то, что появляется чувствительность и покалывание – просто замечательно! Через двое-трое суток симптомы исчезнут, будешь гонять в футбол как Марадонна, - и, повернувшись к двери, мужчина громко позвал:
- Серж, халиф сердца моего! Принеси-ка нам чайку! С лимоном! В больших кружках, пожалуйста! – ответом была упрямая тишина. И лишь удаляющиеся вглубь квартиры шаги говорили о том, что просьба все же дошла до адресата.
- Теперь займемся руками, - пропел новоявленный доктор и тут же умолк.
Кисти рук у Макса были покрыты розовой сыпью, а из рассеченной ладони ярко-алым ручейком продолжала струиться кровь.
- Уже должно было прекратиться…- с тревогой заметил Иван. И быстро вскочил, чтобы включить верхний свет.
- У меня свертываемость плохая. Врач предупреждал на сборах, чтобы я избегал порезов.
- Хреново! – и заметив тревогу на лице мальчика, Седой перевел тему разговора: – А расскажи-ка, друг мой ситный, каким таким видом спорта ты занимаешься?
- Джиу-джитсу! Уже пять лет как тренируюсь.
Ответ мальчишки прозвучал с жаром и гордостью, вызвав живой интерес Горского.
«А ведь ты красивый парень, Максимка! Глазища вон какие, как горячий шоколад, а сколько в них рождается страсти, когда говоришь о любимом деле. Только больно ты худенький, по-мальчишески нескладный пока. Запястья тонкие как у девушки, зато костяшки пальцев и ребра ладоней сбиты профессионально – боец, однако!
Эх, маленький, кто же тебе так жизнь изуродовал, что предпочел замерзнуть насмерть, чем в дом родной вернуться? А есть ли у тебя дом? И какая ёбаная тварь рискнула покалечить такую красоту? Встречу – порву суку – медленно, блядь, и с удовольствием!
Красивый, юный, невинный, с такими алыми губами…» - Иван мазнул взглядом по сонному лицу мальчишки и заворожено уставился на корочку обветренных губ. Захотелось дотронуться – легко, почти невесомо, не причиняя боли. Провести языком по яркому контуру, лизнуть корочку, нырнуть вглубь к языку, исследуя жаркий рот. А дальше поймать маленькую птичку, забрать в плен, всосать медленно, тягуче, сорваться, отпустить себя…
«Стоп, Горский! Совсем ахренел, пидор старый! На малолеток потянуло, идиот несчастный?» – Иван отвесил себе мысленный подзатыльник и попробовал успокоиться.
«М-да…Даже странно как-то – кроме Сержа больше никого не хотелось. Никогда! С того памятного дня…
Первый, он же единственный и неповторимый – Его Величество Заноза в Заднице, а по совместительству Змей Ядовитый!»


3 глава


Перекись водорода ситуацию не изменила – кровь, не останавливаясь, продолжала стекать по ладони. Максим морщился от боли, кусал губы, сжимая до побелевших костяшек кулак другой руки.
Седой выглядел сосредоточенным. Заглянув в его глаза, Максим поежился - таким холодным металлом отливали они в ту минуту. А еще он увидел там решимость.
Устроив больную руку повыше на подушках, Иван обратился к парню:

- Послушай, Макс! Только спокойно! У тебя глубокий порез, и то, что он никак не прекратит кровоточить - не есть хорошо. Надо принимать серьезные меры и быстро. Сильно опасаюсь заражения…
Распахнув испуганные глаза, мальчик внимательно слушал Ивана. Горский видел, как он напряжен, и вид подрагивающих на посиневшей руке пальцев отдавался набатом в мозгу.
- Мне придется прижечь порез.
- Как прижечь, там же открытая рана? – заволновался мальчик.
- Не такая уж она открытая. Некогда объяснять, просто поверь – это самый эффективный и быстрый способ. Я делал это и не раз…на войне. Салага, ты же настоящий боец! Выдержишь?
Максим нервно закусил губу и легонько кивнул, соглашаясь.
На смену быстро вышедшему Горскому в кабинете с подносом в руках, появился Сергей. Чашки с ароматно пахнущим чаем уютно устроились на письменном столе. От тарелки с золотистыми булочками шел такой вкусный дух выпечки, что голодный желудок мальчика тут же взбунтовался, огласив мир громким урчанием. Серж слегка поморщился и демонстративно уставился в окно.
Бледный свет молодой зари проникал сквозь распахнутые шторы, оповещая спящий город о рождении нового дня.
Вернулся Горский. В руках он нес какие-то инструменты. Их вид вызвал в душе парня дикий страх. Липкий ужас разливался по венам, наконец-то согревшегося тела. Он сдавливал грудь, вновь заставляямышцы мальчика деревенеть.
- Сергей, помоги мне! Придержи парня, хорошо зафиксируй руки. Держать надо крепко - не хочу все повторять, если он вдруг дернется.
Слова звучали отрывисто и резко. Голос Седого приобрел профессионально-командную твердость, и ослушаться его никому бы не пришло на ум.
Затем все завертелось, мелькая перед глазами сбесившимся калейдоскопом.
Щелчок.
Жесткие пальцы на запястьях.
Еще щелчок.
Жар от раскаленного металла.
Опять щелчок и дико скачущее сердце туго сжато в плотный ком где-то в районе горла.
Очередная картинка калейдоскопа. Нечем дышать!
Страх…
Паника…
Внезапно все кончилось. Дикая боль отступила, оставив алую розу ожога на ладони и уродливый шрам в памяти. Измученное тело получило, наконец, долгожданную передышку.
Максим пытался погрузиться в теплые объятия дремы, но мятущееся сознание не давало спрятаться в Морфеевом царстве.
Раз за разом подбрасывало оно вспышки воспоминаний: о раскаленном добела металле ножа на ладони. О дикой, лишающей разума боли. О внимательных, в паутине мелких морщин бездонно-серых глазах и тихих словах, прошмыгнувших в сердце. Через отчаянно бьющий в ушах взбесившийся пульс он услышал: «Потерпи, маленький, потерпи, мой хороший!»

 Отправлено: 24.06.11 23:47. Заголовок: 4 глава. Видимо из..

4 глава.


Видимо из зависти к сладко спящему мальчишке, проспавшее свой восход зимнее солнце, решило подразнить соню. Тонким лучиком, взобравшись по одеялу, мазнуло по щеке и быстро юркнуло под ресницы. От яркости непрошеного гостя Максим на минутку зажмурился, затем улыбнулся и открыл глаза.
«Господи, хорошо-то как! - ленивые мысли плавно кружили в голове. - Хорошо проснуться вот так от солнечных лучей, а не похмельной ругани. Вот оно – счастье!»
Мальчик с удовольствием зевнул и перевернулся на живот. Вытянувшись на всю длину худенького тела, он опустил одну ногу с дивана и стал болтать ею в такт веселой музыке, доносящейся из кухни. Теперь каждое утро начиналось одинаково хорошо, приносило радость и забытое чувство покоя.
Недавно Максим узнал тайну этой комнаты: с тех пор как он появился в доме Командора, каждый рассвет хозяин встречает в кабинете, сидя на пушистом ковре у ног парня. Максим тщетно пытался поймать момент появления мужчины в предрассветных сумерках. Он даже силился не спать, лежать тихо, поджидая приход ночного гостя. Парнишка хотел задать ему самый важный вопрос. Но…
Но просыпался как всегда один от назойливого взгляда зимнего светила сквозь распахнутые шторы. Максим слегка огорчился упущенному в очередной раз шансу задать тот самый вопрос. Он спрятался под одеяло в надежде уснуть снова, но громкое тиканье часов в форместарого Биг Бена не дало сделать это вновь.
Иногда все это казалось парню всего лишь сном - стоящий у его постели седой призрак с внимательными серыми глазами. Сначала Макс немного трусил, но после, когда на четвертую ночь фантом еле уловимым движением погладил по волосам – успокоился и с нетерпением ждал следующей ночи.
Все шло как нельзя лучше. По началу, правда, пришлось помучиться из-за походов по врачам. Да еще слегка портили настроение постоянные подколки со стороны Змееныша. Макс всячески сдерживался, пытаясь не опускаться до препирательств. Больше всего не хотелось парню огорчать подобными раздорами Командора. Он же не виноват, что его родственник (как для себя решил Максим) – редкая, ядовитая сволочь! При Иване не один из них не позволял себе ссориться.
Осмотры, анализы, перевязки забирали все время и силы. Парню было очень неловко за то, что Иван так носится с ним в прямом и переносном смысле.
Макс просил Седого, чтобы тот вызвал мать, и уже она решала бы проблемы со здоровьем сына. Мужчина согласился, но предупредил, что сам тоже будет обязательно присутствовать на приеме у врачей. Мальчик сразу же отмел эту идею, так как вид вечно пьяной матери рядом с подтянутым и собранным Горским делали бы ситуацию еще более неловкой.
В первое же утро после случившегося Иван лично набрал домашний номер телефона и, приложив трубку к уху парня, дал возможность тому пообщаться с мамой. Когда же голос родительницы перешел в злой крик, доносившийся за пределы телефона, Иван забрал трубку у расстроенного мальчишки и вышел из кабинета.

О чем они говорили Максиму неведомо, в это время он лежал на боку понурый, свернувшись в позу эмбриона, прижимая лоб к спинке дивана. Нещадно ноющие руки он бережно прижимал к груди и лишь изредка поднимал одну, чтобы смахнуть слезы, ручейками бегущие по щекам.
- Ненавижу! Как же я ее ненавижу!!! - первое, что услышал Седой, войдя в комнату. Обидные слова повторялись вновь и вновь, перемежаясь со всхлипываниями и сопением.
- Максимка, ты не говори так о матери, она твой самый близкий человек, - попытался вразумить Горский.
- Близкий? Да что ты знаешь? – голос парня звенел обидой и срывался на крик.
И дальше – обвинением, приговором без апелляции, без надежды на смягчение:
- Она, бывшая леди из высшего общества – пьет теперь дешевую «бормотуху», как портовый грузчик! Она водит мужиков в наш дом и трахается на кухонном столе. Она, она…
Иван положил руку на плечо и успокаивающим жестом легонько погладил. Парень резко сбросил руку и повернулся лицом к мужчине. Лицо мокрое от слез, а глаза огромные, страшные зияют черными провалами бездны отчаяния.
- Что ты можешь знать? Я перестал есть на кухне - противно! Часто вообще не питаюсь, только курю много. Нервным стал, в школе полный облом, людей избегаю, чтоб не наговорить лишнего. А если, заденут, бросаюсь как зверь. Забил на школу, сижу в своей комнате как упырь, единственной моей прогулкой стала пробежка по морозу до ларька за сигаретами.
Я же в гимназии для одаренных учусь, дорогая, сука, престижная! Папашка - добрая душа до сих пор оплачивает – думает, что вундеркинд ее посещает. Ну как же – богатенький Буратино, вот и откупается от сыночка. Алименты мамашке нехилые отваливает, только она пропивает все, а я как бомж в тряпье по элитной школе расхаживаю. Она на эти деньги своих хахалей содержит, бухло покупает. Но самое страшное, что в дом их тащит. Они меняются быстро, я лица не успеваю запоминать. А как-то прихожу из школы, а ее дерут прямо в коридоре сразу два мужика. Она плачет, пытается вырваться, а по щекам тушь течет черная!

Последние слова пропали в рыданиях. Макс сидел на диване, прижав колени к груди и, уткнувшись в них лицом, нервно вздрагивал. Поглощенный переживаниями он не сразу понял, что в комнате остался один.

«Вот и Седой ушел, ему противно эти вопли слушать! Не надо было ему рассказывать. Никому не говорил, а тут нюни распустил, идиот! Стыдно-то как!»
Макс испуганно огляделся, спустил ноги на пол, попытался встать. Боль острыми иголками вонзилась в ступни, и мальчик быстро осел на ковер. В этот момент вошел Седой. Он нес в руках клубящую ароматными запахами большую чашку и полотенце.

- Куда ползешь, муха? – возвышаясь над Максимом, невозмутимо заметил Горский. - Салага, давай-ка возвращайся в постель и мы спокойно все обсудим.

Макс с трудом забрался обратно на диван и затих, ожидая приговора. Он сверкал на Ивана глазами из-под отросшей челки и упрямо молчал. Его заставили выпить чай на травах, а после принять горизонтальное положение. Мужчина тоже молчал некоторое время, переваривая услышанное. И только рука, мягко обтирающая влажным полотенцем заплаканное лицо мальчишки, еле заметно подрагивала.

- Ты не должен злиться на нее, - помолчав, начал Седой, - она всего лишь женщина и она слаба.
Он жестом заставил молчать, пытавшегося возразить Максима, продолжил говорить. Голос звучал глухо и как-то надтреснуто.
- На нее выпало испытание несоизмеримое с силами и возможностями. Она его не прошла и сломалась. Ты должен был…

- Я? А что я мог? Боролся с ее пьянством, сколько мог, пить не давал, ходил за ней как пес на поводке. Вань, ты не думай я не задрот какой-то. Я боролся за нее, до последнего! Говорил, просил – все без толку! Она из дома уходила, приходила уже пьяная. А потом стала хахалей своих водить. Сначала гнал их, морды даже бил. Тех двоих, что в коридоре ее… В общем не помню, что делал – очнулся: в руках обломок табуретки, мать в углу сидит перепуганная, уже трезвая, а вокруг по стенам кровища, а на мне не царапины.
Мама тогда на неделю притихла, не пила совсем, дома сидела, пирожки пекла. Думал - пронесло! Не судьба, блять…
Через неделю появился этот, последний – здоровый гад и злой как черт. А она мне: «Вот, Максимка, познакомься! Будет тебе отцом…»
А потом новоявленный папаша попытался меня воспитать в духе Марксизма-Ленинизма. Это была его версия телесных наказаний. Выдрать меня оказалось для него процессом затруднительным, не зря «сэнсэй» на меня нарадоваться не мог, будущее спортивное пророчил. Через блоки мои пробиться не удалось, так этот гад ночью спящего меня с кровати стащил, к батарее наручниками пристегнул и бил до утра резиновой дубинкой. Мать поутру меня нашла такого, всего синего как море, плакала долго, прощения просила. А я как ходить смог сразу же отправился … нет, Вань, не в ментуру, ибо повезло моей мамочке самой в дом мента неадекватного приволочь. И отличался он от предыдущих хахалей только большей комплекцией и ментовским набором для экзекуции.
Так вот пошел я к отцу. Раньше делал это редко, так как чувствовал с ним себя неловко, да и злился на него очень. У отца семья другая, ребенок маленький – братишка значит мой.
С двенадцати лет видел его всего пару раз в год, да и по телефону несколько раз общались. Но тут прижало! Сидел на лавочке возле стоянки, где машину на ночь оставляет. Часа три сидел, ждал, хорошо еще погода теплая стояла.
Встретились и сказать нечего, а потом он стал деньги мне совать по карманам, я его остановил и сказал, что мне кое- что другое от него надо. Удивительно, но он согласился сразу, правда, пришлось про наше житье-бытье с матерью рассказать. Теперь уже второй месяц в суде дело разбирается о смене опекуна. Дай Бог, скоро буду свободен как ветер! Папик на воспитании моем не особо настаивает. Сам о себе заботиться буду. Тех денег, что отец дает, а она пропивает, мне с головой на жизнь хватит. А мать пусть ее амбал содержит.
Что? Я разве не сказал? Она замуж за него собралась, хоть и боится до икотки, да и в квартиру нашу прописать грозилась.
Я когда это услышал, опять с ней поскандалил и из дому ушел. Вернулся, не успел в домашнее переодеться, как на меня этот придурок уже пьяный прямо в дверях напал. Я дубинку выбил и блок поставил, а потом по правилам все отработал, - парень начал быстро бормотать, подняв глаза к потолку:

-Левой рукой захватил сверху правое запястья и развернул его руку так, что правая ладонь Укэ смотрела вверх. Затем нажал пальцами правой руки на пальцы Укэсо со стороны ладони по направлению книзу и одновременно нажал большим пальцем правой руки на кости запястий по направлению кверху…, - теперь Максим говорил увлеченно, видимо цитировал учителя.

Иван не сводил взгляда с жаром говорящего мальчишки, все чаще задерживался на губах, лаская глазами. Мужчина неотрывно гипнотизировал кончик языка, хитрой ящеркой выглядывающий из пересохшего от длинной тирады рта.
В голове рождалось сумбурное безумие и стихи. Сердце билось испуганной птицей и ликовало от чувств, что до краев начали заполнять его:

«Я хотел стать вечной жаждой, для рта твоего!

Я хотел бы живительной влагой излиться на лепестки твоих губ,

Срывая тихие стоны, как шелест легкого ветерка в ветвях цветущей сакуры

Я желал бы омыть твое тело собой, как горным пото…»

- Но тут - бац!!!

Горский аж подскочил, от неожиданного окрика.

- …А он за нож схватился. Большой такой, кухонный тесак. Так этот гад, тренированный, профессионально в грудь целил.

«Да что же это делается, Господи! О чем только я думаю? Хайку вон от умиления складывать начал… Да, Батя, не всех война стороной обошла. Пора, блять, лечиться.
Подожди, о чем это малый вещал сейчас?»

- Максим, а вот отсюда поподробнее!

- Так я уже все рассказал только что.

- А ты повтори, мне подробности нужны.

- Ну, - протянул тихо Макс, - виноват я! Пропустил удар, не думал, что он левой также хорошо работает, как и правой, да еще и ножа не заметил. Боюсь не видать мне первого кю, как своих ушей. Если об этом сэнсэй узнает – о коричневом поясе я еще долго мечтать буду.

- Эй, Салага! Разговорчики в строю! Если есть цель, то к ней идти надо, а не сопли пускать. Ты сейчас несколько тренировок пока пропустишь, но отстать я тебе не дам, слово даю! Можно и дома потренироваться и теорией позаниматься, - сказал задумчиво Горский, и продолжил мягче: - Максимка, сейчас отдохни, а я к тебе домой смотаюсь – привезу все самое необходимое: одежду, учебники. Ты только продиктуй адрес и дай список нужных вещей. А завтра едем в госпиталь – навестим старого дружбана – бурого Медведя!
И, Макс, если удостоишь меня чести проживать в этом доме, тебе надо будет узнать побольше о его обитателях и их наклонностях.


5 глава


Когда мальчишке было еще сложно наступать на обмороженные ступни, Иван с невозмутимым видом таскал больного на руках по кабинетам госпиталя, пока по распоряжению врача для Максима не предоставили больничное транспортное средство.

Оказалось, что Горский долго служил в армии по контракту и участвовал в боевых действиях во многих горячих точках мира.
Седой не любил говорить об этом, а когда Максим начинал наседать с вопросами - отмалчивался, смотрел хмуро и быстро переводил разговор в другое русло. Из обрывков фраз, рассказов друзей, своих наблюдений мальчишка пытался собрать удивительный ребус «Иван Горский».
Из разрозненных частей головоломки по крупицам стала складываться для него личность этого необычного человека.
Фантазия Макса рисовала Горского бойцом, настоящим мужчиной: сильным, умным и очень, очень добрым. Он наделял Командора всеми теми качествами, которые хотел видеть в собственном отце.
Прозвище Седой, как оказалось, приклеилось к Горскому с легкой руки сослуживцев лет двадцать назад. А еще бойцы его взвода уважительно звали молодого Капитана Батей.
Отряд Ивана относился к Контрразведке ГРУ и в нем были собраны бойцы из элитных частей разных родов войск. Больше половины личного состава носили офицерские звания. Горский был командиром группы быстрого реагирования, что подобно Летучему Голландцу появлялась на некоторых негласных войнах, молниеносно внося коррективы в ход военных действий и в расстановке сил воюющих сторон.
Времена были смутные. Долгое время именно Госпиталь служил для капитана Горского единственным длительным пристанищем на родной земле.

С подполковником Максимом Ивановичем Никитиным по кличке Медведь, главврачом хирургического отделения, Иван был знаком давно и, видимо, очень дружен. Именно к нему для консультации Седой отвез парня на следующий день после случившегося.
И именно Максим Иванович первым поведал молодому тезке о некоторых подробностях из военного прошлого Командора.
Долгая дружба связывала этих суровых, не раз повидавших уродливое лицо войны людей.
В этот раз Никитин беседовал с Горским излишне жестко, выговаривал ему за «дикарские методы оказания первой помощи»:

- Иван, о чем ты думал, когда прижигал ребенку открытую рану раскаленным металлом?
А если бы у мальчишки случился болевой шок? А элементарный столбняк? Блять, ты хотя бы поинтересовался: нет ли у него проблем с сердцем! Послушай, дружок…

- Борменталь, не называй меня так, - резко огрызнулся Седой. – Нельзя было тянуть дольше! Что я по-твоему должен был делать?
Парень сильно переохладился, да к тому же поранился. Иммунитет в отключке! У больного гемофилией с таким серьезным порезом были все шансы истечь кровью, пока тот долбоёб из скорой, наконец, протрезвеет и окажет хоть какую-то помощь. И еще, чем его порезали мне не ведомо, так что заражение было бы приятным дополнением к остальному букету! – казалось, такая длинная тирада вытянула все силы из Горского, лишив его злости. Он устало опустился на стул и посмотрел на друга.
Никитин вдруг хитро улыбнулся и подмигнул Ивану. Черты сурового лица разгладились, превращая его владельца, несмотря на грузную фигуру, в шаловливого мальчишку.

- А спорим, я тебя в реслинг опять уделаю? Что, Ванька, не судьба тебе меня одолеть?

- Куда тебе, Медведь бурый, со мной тягаться? – Горский улыбнулся и заметно расслабился, - все мышцы жирком заплыли. Татьяна твоя, небось, опять пельмешек сотни три налепила. А вдруг похудеет маленький?

Сестра, катившая из перевязочной коляску с Максимом, застыла на пороге с открытым ртом. Царь и Бог хирургического отделения – великий и ужасный Никитин сидел за столом, низко наклонив голову. В это время «отец» мальчика больного гемофилией отпускал царственной голове главврача позорные крепкие лычки.

- Получай, Борменталь, заработал! - приговаривал экзекутор, отпуская следующий фофан. – Не будешь впредь с Батей спорить.

Максим, глядя на эту картину, расхохотался, да так весело и заразительно, что через минуту все хирургическое отделение огласилось веселым гомоном мужских голосов, доносившихся из кабинета главного.


6 глава



В дверь позвонили. Резво прихрамывая, Максим пошел открывать. На веселые голоса из коридора выглянул Горский и, приветливо махнув перепачканной в муке рукой, скрылся в кухне.

– Ну, привет, найденыш! – руку стиснул в крепком пожатии небольшого роста крепыш. – Как здоровье?

- Обижаешь, Ромка – он давно не найденыш! Максимка уже салага – я повысил его в звании! – в коридоре появился Иван, вытирая полотенцем руки. Подошел ближе и крепко обнял крепыша.

- Ромка! А где твой Чижик?

- Их Высочество скоро изволят быть. Моего «половина» не в магазин, а только за смертью посылать можно – жить буду вечно!

Под здоровый дружный хохот мужчины, не сговариваясь, переместились на кухню. От кипяще-шкворчащей утвари на плите исходили умопомрачительные ароматы, заставляя присутствующих глотать слюни. Иван продолжил свое священнодействие у разделочной доски, весело переговариваясь с товарищем.

Максим смотрел во все глаза на друзей. В отличие от себя о своих друзьях Иван мог говорить много и с удовольствием. Рассказывал о юном докторе Никитине, который, бросив аспирантуру назло родителям, сбежал в действующие войска. О его таланте врачевателя и безудержной отваге в бою.
О ребятах из взвода, где для каждого имелось доброе слово и интересная история.
О Ромке, старшем сержанте Романе Аликееве, разведчике от Бога. В их батальоне маленького щуплого сержанта называли не иначе как Спирит за фантастическую способность становится вмиг невидимым. Сливаться с местностью, маскироваться на любой территории Батя учил его сам и с гордостью признавал, что ученик превзошел учителя. Не раз способности Спирита и грамотно проведенная разведка помогали их боевой единице неожиданно появляться в тылу врага и, наделав шума, или напротив, бесшумно выполнив задание, также внезапно исчезать.

Вечер был насыщен информацией и эмоциями. Когда к ним присоединился Александр, которого друзья называли просто Чижик, они, наконец, смогли насладиться кулинарными изысками Горского.
Максим ни как не мог взять в толк, почему огромного мужика под два метра ростом, косую сажень в плечах, маленький пухлый Ром, да и все остальные называют таким смешным прозвищем. И когда парень поинтересовался у Седого, тот хитро улыбнулся и сказал, что это будет длинная, но очень увлекательная история насыщенная драматическими событиями, приключениями и даже настоящими пиратами. Максим недоверчиво косился на друзей, а Чижик, медленно перебирая струны испанской гитары, улыбался загадочно и обещал, что в следующий приход они обязательно поведают ее миру.

- Когда же это будет?- заинтригованно вопрошал нетерпеливый парень.

- Вот, вот! И мне интересно, когда же Морских Волков опять прибьет к нашему берегу? – поддержал Иван, появившись в зале с ароматно пахнущем кофе на подносе.

- А мы ведь попрощаться пришли - послезавтра уходим в рейс. Летим в Лас-Пальмас. Там на красавице Санта-Розе выходим на Японию. Думаю, месяцев восемь нас не будет.

И, увидев расстроенную физиономию Макса, Ром добавил:

- Но для настоящих друзей каких-то восемь месяцев это не помеха, правда, Максимка?! Главное помнить и надеяться на встречу. Возьмешь у командира адрес, писать нам станешь, а мы тебе фотки со всех концов света присылать будем.

Позже когда Максим помогал собирать со стола, до его любопытных ушей долетел интересный разговор.

- Вань, а куда ты Принца Серебряного подевал? Обычно Серж не смел нас игнорировать, Держался до последнего, даже мог иногда выдавить из себя улыбку для Чижика.

- Сергей в командировке, курирует инвентаризацию на складах нашего филиала.

- Ну, послал, так послал! – усмехнулся Аликеев.

- Ромка, ты о чем? У него плановая поездка – в филиале меняется руководство, надо по месту людей в курс дела вводить.

Этот филиал открывал Серж и дальше его ведет тоже он. Спирит, растем мы, увеличиваем объемы продаж по регионам. Богатеем!

- Дай Бог! Батя, дай тебе Бог! Мы очень рады за вас, но, пожалуйста, будь осторожен!

- Ромка, ты такой пуганный стал, что стареешь? – тут Макс услышал какое-то движение и громкое сопение в зале. Он заглянул в комнату и увидел борющихся на ковре друзей. Чиж флегматично перебирал струны, тихонько напевая и не особо реагируя на веселую возню.
Чуть позже Алекс выразил желание петь хором. Он был настроен решительно, отказов принимать не собирался и с самым серьезным видом принялся настраивать гитару.
Когда все угомонились, Макс услышал-таки продолжение разговора.

- Батя, скажи у вас все хорошо? В этот раз нас не будет слишком долго. Боюсь оставлять тебя здесь одного.

- Аликеев, отставить истерику! Я не один. Мы с Сержем пять лет вместе, самое тяжелое - давно позади.
Да, не спорю Сергей непростой человек, со своими закидонами. А кто без них? У всех – и у тебя и у меня тараканов в голове достаточно. Только у нас с тобой еще дорога из прошлого трупами уложена.

- Батя, ты зачем об этом сейчас?

- Да затем, что если бы не Серж, ни хуя бы в моей жизни не закончилось. Либо дурка, либо спился бы нахуй!

- Батя, да ты пить бросил, потому что Медведь тебе торпеду вшил, за что ему, хрену кровожадному, низкий поклон до земли!
А то, что Нинка твоя не могла справиться с проблемами поствоеннго синдрома и больной, контуженной психикой твоей - не ее вина. Женщина она мягкая, добродушная.
Помнишь, сколько ты с нами после демобилизации возился? Психологов звал, к наркологам водил. У Свиридова дежурство круглосуточное устраивал, когда у парня крыша съехала, и он решил руки на себя наложить? Ты со всеми мог справиться, заботу проявлял. Батя - одним словом. А тебе никто помочь не мог.
Блядь! С тобой, Иван, кроме тебя самого, никто больше справиться не сможет.

- Серж же смог?

- Ваня, я тебе как старый пидор скажу: хорошая давалка - это еще не вся хуйня! Ты же знаешь, чем парень до тебя на жизнь зарабатывал. Вот и наебал себе нехилый опыт, а тебя, неопытного, развести на эмоции и устроить небо в алмазах для бывалого хастлера – как два пальца об асфальт!

- Спирит, ты же знаешь, что мне похуй, чем он до меня занимался. Парень задницей себе на хорошее образование зарабатывал. Из него классный специалист получился, и диплом чуть ли не красный заработал.

Разговор прервал недовольный Чижик. Он появился внезапно, как Джин из бутылки, изрядно напугав Максима тихонько слушающего под дверью.
И быстро организовав массовку, устроил-таки хоровое песнопение.
Единственной песней на военную тему, прозвучавшей в тот вечер была «Дембеля». Ее разухабисто, с большим задором исполнила вся честная компания.

 Отправлено: 24.06.11 23:48. Заголовок: 7 глава На улице п..

7 глава


На улице печально завывал ветер, заставляя крупные хлопья снега бесцельно метаться по двору. В окно подслеповато заглядывала луна, превращая уютный полумрак кухни в таинственно-торжественный. Максим слушал. Он весь превратился в слух, жадно впитывая рассказ Рома. Подперев щеку рукой, аккуратно стряхивая пепел в переполненную пепельницу, парень ловил каждое слово, боясь даже громким вздохом нарушить важный миг откровения. Максим понимал – то, что ему поведал Аликеев, он никогда бы не услышал от самого Горского.
Иван Горский, Седой, Ваня, Ванечка, грозный Командор, Максим любил придумывать прозвища. И их звучание выражало степень уважения к их владельцу. Совершенно посторонний человек, проявивший сострадание, а затем и невероятную заботу в самый критический момент жизни Макса.
«Удивительный чел! Совершенно непонятный, даже таинственный, но от этого не менее родной. Родной?» - Максим нахмурился и попытался проанализировать свою привязанность.

«Да, конечно, он спас меня, лечил, ухаживал, носил на руках и даже купал.
Когда мама была еще адекватной, доброй - она также заботилась обо мне… и отец… Пока папа жил с нами все были счастливы, а потом вдруг он ушел. Может и не внезапно – мать наверно была в курсе проблем, но меня-то никто не предупредил!» - в голове тут же всплыла картина «Последнего дня Помпеи». Именно так называл тот страшный день Максим - отец с чемоданом в руках, быстро идущий по коридору. Мать, бегущая за ним в слезах. Она рыдает, истерика накрывает ее с головой, отнимает возможность мыслить здраво. Длинные волосы сбились в неприглядные колтуны, и милое некогда лицо покрыто потеками косметики и гримасой боли. Мама кричит, из ее рта вырываются страшные обвинения, грубые слова никогда ранее не звучавшие в их доме. Она хватается за ручку чемодана, тянет с силой на себя и падает. Отец зол, растерян. Родное добродушное лицо невозможно узнать под маской ярости. Максим не знал, что папа может выглядеть настолько чужим. Он не узнает знакомые черты, видит очередную ложь и это огорчает еще больше, чем дезертирство отца. Вся их счастливая жизнь оказалось пустышкой, зеро!
Не выдержав борьбы, переполненный чемодан с тихим треском лишается ручки. Отец удивленно смотрит на поклажу, затем медленно поворачивает голову в сторону сына. В глазах, ставших в миг пустыми нет ни тени раскаяния. Все же, не выдержав отчаянного взгляда сына, он отворачивается, бросает чемодан на пол.
Последним аккордом звучит громко хлопнувшая дверь и Макс понимает, что с этим звуком отец уходит из их жизни навсегда.
А теперь, по прошествии многих лет пустоту в сердце и огромную прореху в судьбе заполнил Седой. Максиму по прежнему было сложно, но страшно интересно разгадывать день за днем этого удивительного человека.
Почему Седой иногда замолкает на полуслове, и в это время взгляд его становится стеклянным, как бы упираясь в невидимую стену? Почему волосы белые как снег за окном? Откуда шрамы на лице и по всему телу?
Воспоминания о шрамах вызвали мурашки, которые быстро пронеслись от макушки до самых пят.
Как-то раз Максим столкнулся с Горским, выходящим из ванной, и застыл как соляной столп.
Он просто стоял, открыв рот, невежливо пялясь на тело мужчины.
Взгляд мальчишки обжигал, забирался под кожу, вызывая хорошо знакомую горячую волну, катившую к паху.
Максим жадно проследил глазами за ползущим через накачанную грудь и пересекающим кубики пресса жутким рваным шрамом. Как уродливая змея он струился по смуглому животу, пропадая из поля зрения под складками полотенца, прикрывающего бедра. Мальчишке стало любопытно – куда еще могло добраться это чудовище, и он опустил глаза на белоснежную ткань, а под ней…
Иван грубо отпихнул мальчишку и быстро прошел в свою комнату. Стукнувшись затылком, парень привалился к стене, пытаясь выровнять дыхание.
«Что это с ним? Что на Седого нашло? У него там стояк такой нехилый! – Макс даже хихикнул своим мыслям и тут же осекся, - это у него на меня встал что ли?»
Тряхнув головой, отгоняя крамольные мысли, Максим поплелся в кабинет, ставший теперь его комнатой и, тихо притворив дверь, влез на подоконник.

Раньше он часто так поступал, когда хотел успокоиться и подумать.
Тогда когда сильнейшая депрессия стальным обручем, стискивала душу и мозги, и казалось, что выхода нет! Хотя… у Максима в наличии имелся один – открыть окно пошире, сделать шаг в пустоту десятиэтажного колодца прямо туда в объятия промёрзлой земли. Всего один шаг и всё закончится навсегда. Но до этого шага не допускала надежда – маленький зверь, клубком свернувшийся на груди в области сердца. Когда становилось совсем невмоготу, теплый комок начинал шевелиться, ворчать, заставлял думать спокойно, гнать прочь отчаяние.


8 глава


Очередной безобразный скандал выпивал силы и решимость Макса до капли.
Мальчишка взрослел. Как дикие звери, пытаясь вырваться на волю, бились в прутья клетки границы молодого тела, неуемные гормоны. Они будоражили кровь и мозги, напрочь срывая крышу.
Неудачи в маленькой семье Максима не способствовали быстрому избавлению от проблем. Как снежный ком они накатывали, увлекая за собой.
В этот период Максим много и отчаянно дрался.
Большинство сверстников считало миловидного худого парня хлипким ботаном со смазливой физиономией.
Вновь и вновь разбивая кулаки о носы недругов, он с упоением наслаждался свой невидимой властью. Макс панически, до исступления боялся крови, но по той же причине он всегда добивался, чтобы противник получил наибольшее количество видимых повреждений. Вид крови на чужом лице успокаивал, давал возможность привыкнуть без содрогания смотреть на пугающую его красную субстанцию.
Да, он самоутверждался таким диким способом. Но, в то же время, искренне верил в правильность своих поступков. Мальчишка считал, что преподносит хороший урок недалеким сверстникам, заставляя понять – их грозный вид, гонор и перекаченные бицепсы ничто по сравнению с отточенной техникой, силой духа и здоровым упрямством.
Во дворе и школе Макс приобрел дурную славу безбашенного хулигана одиночки.
Когда в очередной раз парень пришел на тренировку по Джиу-джитсу с синяком под глазом, сэнсэй не допустил его к занятиям.
Макс два часа покаянно сидел на голом полу в метре от татами на коленях, в положении «сэйдза», понуро свесив голову.
После тренировки сэнсэй долго беседовал с провинившимся, снова и снова объясняя прописные истины, вспоминал все правила «пути воина». Говорил о том, что каждый ученик должен помнить об опасности неверного пути - пути агрессора.
«Контролируй силу мягкостью. Это важный принцип Джиу-Джитсу - любил повторять тренер.
В один прекрасный момент мальчишка осознал, что может потерять самое дорогое его сердцу дело - «путь» в Джиу, да еще и близкого человека - его сэнсэя. Он обдумал все, что сказал учитель, осознал ошибки и был прощен.
Уже позже, когда в бытие Макса наметилось хоть какое-то равновесие, и благодаря учителю он почувствовал себя в ладу с собой и даже почти что со всем миром, сэнсэй все же ушел из его жизни. По приглашению тренировать команду профессионалов он уехал в Бразилию на несколько лет по контракту.
И вот тогда-то Максим остался совсем один. Шестнадцатилетний мальчишка ненужный своим родителям, озлобленный, с чертовой кучей подростковых проблем, без помощи и поддержки самых близких людей. Сэнсэй где-то на другом краю Света - в Бразилии, а дед…
«Дорогой, старик! - Максим часто обращался к образу деда. - Тебя вообще нет ни где на этом Свете! Кажется, что я тоже умер тогда, и мое сердце ушло за тобой к далеким звездам!»

 Отправлено: 24.06.11 23:50. Заголовок: 9 глава Со дня отъ..

9 глава


Со дня отъезда Сергея прошло десять дней. Для Макса они пролетели как один радостный миг. Впервые за долгое время он чувствовал себя удивительно спокойно, а главное невероятно счастливо. В те дни Командор работал дома, старался не расставаться с мальчиком ни на минуту. Они много говорили, дурачились, играли в компьютерные игры. Когда парень стал чувствовать себя довольно сносно, Горский заставил его выполнять домашнее задание и начал проводить с ним тренировки.
Единственное, что омрачало жизнь – это ежедневные разговоры с матерью по телефону: она то ругалась, то плакала, обвиняя сына во всех смертных грехах, но иногда вдруг становилась задумчивой и отрешенной. Тогда она называла Максима ласковыми детскими прозвищами и просила передать Ивану свою благодарность. Но это случалось крайне редко. До обидного редко…

В ту ночь, когда Сергей вернулся из командировки, никто не пришел в кабинет проведать Макса. Привыкший спать под защитой ночного гостя он вдруг почувствовал себя неуютно и одиноко впервые за все время пребывания в доме Горского. Проснувшись посреди ночи, парень резко сел на кровати поежившись от холода.
«Наверное, не закрыли окно на кухне, когда курили поздно ночью, - это бесило, злило. Макс был словно сам не свой, какие-то странно навязчивые мысли лезли в голову, колкие слова приходили на ум. – Это все Серж со своими противными сигариллами. Курит как паровоз и Командора подбивает.
А Ваня тоже молодец - лыбится как маленький. В рот Змеенышу заглядывает, трогает его постоянно. Тьфу, дурак влюбленный! И что он только в Сереженьке своем нашел? Он же вредный и глаза у него злые».
Спустив ноги на пол, парень лениво пошарил голыми ступнями в поисках тапок - не нашел и босым пошлепал по паркету в сторону камбуза. Эксцентричный хозяин часто называл кухню на флотский манер - камбузом.
От намеченной цели Максима отвлекли странные звуки, нарушившие тишину спящего дома. Проходя через гостиную, ему послышалось, что в спальне кто-то жалостно всхлипывает – надрывно, ритмично. Макс тут же поменял траекторию движения и на цыпочках подкрался к неприкрытой двери комнаты хозяев. Подобрался как можно ближе и аккуратно заглянул в спальню. Посмотрел и застыл…

Парень остолбенел у полуприкрытой двери не в силах двинуться с места. То на что он смотрел уже несколько минут притягивало взгляд почище самого сильного магнита. Нельзя сказать, что Макс не был готов рано или поздно увидеть подобную картину, но все же! Увиденное повергло парня в шок!
Он стоял, широко распахнув глаза, нервно покусывая губы. Внутри грудной клетки, где-то глубоко под ребрами его сердце совершало странные кульбиты - оно то резко билось в решетку ребер, то замирало, забившись куда-то в район кадыка.
«Не верю! Этого не может быть…» – дыхание сбилось на вдохе. Пальцы рук сжались в кулаки, а ногти с силой впились в кожу, оставляя полукружье вмятин.


***


Огромное окно спальни занимало большую часть стены. За стеклом старые платаны, словно древние великаны, тщетно пытались дотянуться руками-ветками до створок окна. Ни припорошенные инеем сучья, ни легкие шторы не мешали лунному свету беспрепятственно проникать в комнату, что мягко струился, облекая все, что попадало в его владения в серебристую мглу.
Сначала Максим проследил взглядом за игрой теней на полу и, резко вскинул голову, услышав стон со стороны кровати. Лунное серебро добралось и туда, окончив свой путь на обнаженном мужском теле. Затаив дыхание парень наблюдал, как мужчина приподнимает узкие бедра, чтобы послес силой опустится на кровать. Только присмотревшись внимательнее, мальчик заметил, что Сергей, а это был именно он, опускаясь каждый раз, насаживается на стартующий баллистической ракетой член Горского.
Иван сидел, широко раскинув ноги за спиной любовника, опираясь о спинку кровати плечами, прижимаясь лбом к лопаткам Сергея так плотно, что лица совсем не видно, зато хорошо видны крепкие руки с длинными пальцами. Эти руки такие сильные и добрые, такие теплые, когда шутя ерошили непослушные волосы мальчишки, но в тот момент до побелевших костяшек впивались в поясницу любовника, помогая тому двигаться быстрее.
Максиму до боли хотелось увидеть родные глаза. Но вместо этого перед ним мелькало лицо Сергея. Парень мог разглядеть его во всех подробностях - каждую черточку кричащую желанием, каждую каплю пота струящуюся по виску. Растрепанные в беспорядке волосы от влаги казались совсем темными. Максим мог видеть все и не только лицо. Взгляд из отрешенного превратился в заинтересованный, когда скользнул со смеженных век к приоткрытым в очередном стоне губам и дальше к широкой груди, все ниже и ниже подбираясь к аккуратному члену и гладким, полностью выбритым яичкам. Они тяжело покачивались в такт движениям тела хозяина, когда снизу в него вбивался любовник.
Максим со свистом выдохнул застоявшийся в легких воздух. Оказалось, все это время он забывал нормально дышать. Как выброшенная на берег рыба мог только молча открывать и закрывать рот. Его пальцы то сжимались в кулаки, то начинали нервно теребить края разношенной футболки.
Он с шумом втянул воздух, когда рука Ивана, обследовав каждый миллиметр серебристой в лунном свете кожи, скользнула вверх. Медленно, от бедра с красными отметинами к груди, где и осталась, жестко теребя крупный выпуклый сосок любовника.
Сергей обхватил свой член пальцами и стал ритмично двигать по стволу. Когда он задержался на крупной головке и начал с чувством оглаживать ее, Максим невольно повторил жест мужчины. Рука мальчишки завозилась в трусах, ухватившись за свой корень.
Казалось, что каждый его вдох слышат даже старые платаны за окном. Серж открыл глаза и с удивлением уставился на нежданного гостя. Секунду спустя взгляд стал осмысленным, и тогда он лукаво подмигнул парню, продолжая поднимать почти окрепший ствол. Затем, повернув голову к Ивану, впился в его губы жестким поцелуем.

Максим не выдержал, всхлипнул и бросился прочь от дверей спальни. В голове все закружилось, вихрем мыслей сбивая с толку, тело не слушалось, ноги несли куда-то, словно это был побег от самого себя. Опомнился лишь на балконе по щиколотку в снегу, озябший от холода с закушенной до крови губой.
«Что же это, Господи! Что со мной происходит? - беззвучный крик, обращенный к небу. – Ваня, Ванечка! Зачем ты так со мной? Зачем ты с ним…?»
Темное небо упрямо молчало.
Равнодушный свет подслеповатых звезд не давал ответа на вопросы, которые вспарывали уютную реальность Максима в рваные клочья.
Мороз заползал в сердце.
Мороз?
Ощущение дежавю вернуло воспоминания и здравый смысл. Парень поежился и повернулся к балконной двери, взялся за ручку, и вдруг накатило, понесло назад в недалекое прошлое - холод вокруг, холод внутри и пропасть отчаяния под ногами. И как спасение - теплые, сильные руки, подхватывающие легкое нескладное тело. Спасающие, ласковые пальцы на затылке. И тут же эти длинные пальцы, как лапы дикого зверя впиваются в плоть добровольной жертвы.
Максим потряс головой, отгоняя наваждение. Зашел в дом. Медленно передвигая окоченевшими ногами, оставляя мокрые следы на полу, поплелся на кухню. Нашел забытые с вечера сигареты, закурил.
Забравшись с ногами на стул, натянул длинную футболку пониже на согнутые колени. На соседнем стуле обнаружился небрежно брошенный командорский теплый пуловер. Мальчишка слез со стула, дотянулся до свитера, забрал себе. Присел на пол, забившись в угол между стеной и барной стойкой. В одной его руке, обрастая пеплом, продолжала дымиться забытая сигарета. Другой же он прижимал к бледному лицу мягкий комок шерсти, хранивший запах хозяина.
Надо было срочно подумать. Хотя бы собраться с мыслями.
«А что собственно произошло? – вопрошал сам у себя Максим. – Чего это вдруг меня так задело? То, что он трахает Змееныша, Батя предупредил сразу. Точнее, он культурно сказал, что они геи, живущие семьей уже целых пять лет. Даже прочел целую лекцию, бля, про однополую любовь. Типа я такой лох и не знаю, чем они по ночам занимаются за закрытыми дверьми. Небось, не макраме плетут»
Тут Максим встрепенулся и поднял голову:
«Стоп! А почему в этот раз Горский дверь не закрыл? Обычно он даже на внутренний замок защелкивает, перестраховывается. Странно. Из-за Сержа совсем мозги растерял!»
Парень опять загрустил, уткнувшись носом в пушистую ткань, оставляя маленькие багровые пятна от крови с подсыхающей ранки на губе.

От правильного питания и лекарств, что прописал доктор Никитин, Максиму становилось все лучше, и появилась робкая надежда справиться с его давним недугом. Теперь такие небольшие травмы проходили гораздо быстрее и не грозили серьезными последствиями как раньше.

Немного успокоившись и взяв себя в руки, Максим поплелся в сторону кабинета. Уже лежа в постели, хорошенько согревшись, наконец, он размышлял о том, что видел. О своих чувствах к Ивану и о том, что тот испытывает к нему. О своей жизни, которая так кардинально изменилась в последнее время и о будущем, что его ожидает. Мысли громкими пчелами роились в его голове, и лишь последняя успокоила, позволив спокойно уснуть: «Подумаю-ка я об этом завтра. Или как-нибудь потом…»


Глава 10


Утро встретило пасмурным небосводом и таким же нерадостным, пасмурным настроением. Словно огромные дирижабли по небу курсировали большие темные тучи, и каждую минуту приходилось ждать начала снежной бомбардировки. Тонны пушистой белой массы были готовы высыпаться на головы редких прохожих в любую минуту.
Все было против Максима: вчерашние воспоминания, отсутствие возможности поймать хотя бы одного захудалого солнечного зайца и беспощадно ноющие виски. Неловко скатившись с дивана, парень лениво натянул свитер Горского, с которым и так не расставался всю ночь. И вдруг он учуял то, что моментально компенсировало плохое настроение. Это был божественный аромат выпечки, тягучими волнами разносящийся по дому. Соблазнившись запахом и изнывая от желания увидеть Командора, Макс помчался на кухню. Камбуз приветствовал мальчишку легкими переливами вальса Шопена из музыкального центра и широкой мужской спиной.
На звук шагов обернулся Сергей и радостно улыбнулся. Невольно смущаясь, парень как вкопанный застыл у двери.
- Макс, чего хмурый такой? Смотри, каким чудесным выдался денек! – воскликнул Серж.
Ничего хорошего в нынешней погоде парень не узрел, а надвигающийся снегопад вообще портил всякое настроение.
«И чего это Змееныш вдруг такой добрый стал? Небось, хорошо его ночью Командор оприходовал. Видел, бля…Теперь ходит, сверкает как новый пятак», - Макс вовремя спохватился чтобы не озвучить мысли вслух, лишь саркастично пожал плечами.
Из одежды на мужчине были лишь спортивные брюки, чудом державшиеся на бедрах. На тех самых бедрах, которые ночью с силой стискивали родные руки. Те самые бедра, что еще хранили на себе их отметины-синяки. Серж проследил за взглядом Максима и криво ухмыльнулся. Парню совсем не понравилась эта плотоядная улыбка, и взгляд под которым он почувствовал себя совершенно голым. Максим уже собирался выскользнуть из кухни, когда крепкая рука остановила его, пригвоздив к стене.
- Не так быстро, малыш! Сначала тебе надо перекусить. Иван меня со свету сживет, если я тебя не покормлю вовремя. – От такой фамильярности густые брови парня негодующе поползли к переносице.
Он с вызовом посмотрел в лицо мужчине, а затем перевел взгляд на руку, давая понять неуместность жеста Сергея. Показать-то он показал, но тут же вспомнил, как эта рука ласкала свой такой красивый член, а потом…
«Черт, черт, черт! Неужели это я про член Змееныша так думаю? Красивый? Блядь!!!» – Максим вздрогнул, когда рука стала медленно сползать с его плеча. Мурашки побежали от места прикосновения до кончиков пальцев на ногах. Те моментально поджались, а после собрались в кулаки и пальцы на руках. Вдруг стало очень жарко, и лицо мальчишки запылало. И контрастом к буре, что зарождалась на кухне, легкими игривыми переливами, иногда звонкими ручейками, иногда мощным потоками катил свои волны старый вальс…

«Наверное, я с ума схожу в этой голубятне! Где же Горский, где же носит Командора, когда он так мне нужен? Батя, ну где же ты?» - взмолился про себя Макс. Сергей каким-то непостижимым образом словно услышал мысли мальчишки, хитро улыбнулся и, потрепав его по щеке, заметил:
- Что, уже соскучился по своему викингу? Ничего, потерпишь до вечера. Сегодня очередь Горского работать. Этот спаситель плешивых котят совсем разленился и забил на работу. А у нас, между прочим, транш на носу, да и с поставщиками скоро встречаться, а проект договора еще и рядом не валялся. – Серж поближе придвинулся к Максиму. Стал, опираясь о стену руками, так что мальчишка оказался в плену мужских рук. Он продолжил свою речь, но уже тише и даже как-то доверительнее:
-…И потом, сидя дома, он становится неповоротливым и толстым, а это меня уж никак не устраивает. Знаешь ли, я люблю поэкспериментировать в постели и мне нужен достойный, желательно молодой любовник, – низкий голос бархатным шелестом проникал в уши и пропадал где-то в районе солнечного сплетения, превращая его в тугой узел нервов, – Иван у нас еще ведь совсем молодой? Пока…
Вдруг все закончилось. Наваждение, ступор, жар, который вовсю хозяйничал в паху.
Миг и Сержа уже нет рядом. Макс даже не успел заметить, как мужчина оказался в противоположном углу столовой, насвистывая вальс Шопена. Он сноровисто накрывал на стол и пытался разговорить мальчишку, настороженно зыркающего на него из-под отросшей челки.
«Стоп! А откуда он про викинга знает и причем тут Горский? Или совпадение? Или… Нет, я точно скоро свихнусь!»
- У нас с тобой появились некоторые м-м…противоречия. И я хотел, чтобы они закончились раз и навсегда. Например, сегодня, сейчас!
Максим продолжал молчать, недоверчиво поглядывая на мужчину. Сергей поставил на стол вкусно пахнущие пирожки и налил в чашку какао.
- Любишь какао, Ёжик? – Серж подошел поближе и легко взъерошил волосы на макушке парня.
Макс мотнул головой, уходя от прикосновения, но мужская рука успела ухватить прядь на макушке и несильно потянула назад. Отвечать в такой позе было затруднительно. Максим неплохо изучил повадки Сергея. Более того, он видел блондина в деле, на тренировке у Горского. И уже знал, что вырваться из такого захвата он может лишь ценою собственных волос и покалеченных конечностей.
- Я не ёжик, не зайчик, не щенок! И ни какой другой зверь! – Прошипел Максим. - Не надо со мной в игры играть. Знаю прекрасно, чего ты добиваешься!
- Серьезно? Знаешь? Ну, это вряд ли. – Сергей наклонился пониже, не выпуская волос из захвата. Его лицо оказалось так близко, что ноздрей мальчишки коснулся запах тела мужчины и терпкий аромат его парфюма. После он смог разглядеть во всей красе как припухли за ночь губы командорского любовника. И еще как взгляд человека может гипнотизировать не хуже змеиного. Казалось, что глаза Сергея смотрят прямо в душу, не пропуская ни одного ее закоулка. Голубые, как Адриатика весной, они холодно сканируют Максима изнутри. Они затягивают, оставляют внутри скользкий след. Мальчишка не выдержал и сильно зажмурился, отгоняя наваждение.
- Тебе стоит подстричь свои лохмы. Свожу-ка я тебя к своему мастеру, а то скоро глаз будет не разглядеть. Эй, Ежик, не спи! Давай ешь! Кому пирожки пёк с утра пораньше? Небось, дома таких не пробовал.

Парень открыл глаза и сразу наткнулся на изучающий взгляд блондина. Сергей, как ни в чём не бывало, сидел напротив, попивая свой кофе. Остывающая выпечка манила ароматом корицы, ванили и еще какой-то вкусной штуковины. В животе призывно заурчало и парню пришлось сдаться на милость победителя. Он решил отложить на время войну со своей гордостью и принялся за поедание пирожков.

- Давай с тобой договоримся, хорошо? Мне не хочется больше огорчать Ивана, - в голосе мужчины прорезался металл. - Он только мой и я за него порву любого! Горский будет моим столько, сколько захочу этого я! Пока не надоест. Мой и больше ничей. Даже если со временем Иван мне надоест, он будет продолжать хотеть только меня. Всегда! И никогда, слышишь, щенок, никогда у него не появится другой. Я сказал!

 Отправлено: 14.07.11 15:36. Заголовок: Глава 11 Максим о..

Глава 11

Максим осторожно ступал по скользкому тротуару, зябко кутаясь в теплую куртку. Хотелось сорваться на бег, но вероятность упасть и сломать себе шею пугала и заставляла держать себя в руках.
«Домой! Как же хочется поскорее оказаться дома! – бубнил про себя парень, согреваясь мыслью об уютной квартире Горского. – Сергей, наверно, в уже ждет меня, а я так и не успел сделать домашку!»

Парень даже не заметил, как начал называть домом нынешнее место жительства. Квартиру же, в которой родился и прожил большую часть жизни, перестал идентифицировать с собой. Это место несло тяжелые воспоминания и давно стало чужим. К матери, и никак иначе называл он поход в отчий дом.
Мама в этот раз встретила его удивительно спокойно, пыталась накормить ужином и все время просила остаться на ночь. Максим отклонил предложение, но задержался подольше, чтобы рассказать ей о своих делах, здоровье и успехах в гимназии.
«Как же ты постарела! Как осунулась и похудела! - Сердце сжалось от жалости. – Что же ты делаешь с собой, мама?»

Максиму все сложнее было говорить, и он прятал глаза от неловкости, недавая матери рассмотреть своё смущение.
В доме по-прежнему было неуютно, хотя на этот раз удивительно чисто. Казалось, что повсюду по квартире легкими тенями передвигаются призраки. Призраки людей некогда живших здесь и бывших одной счастливой семьёй.

Мать сильно смущалась, когда рассказывала, что уже неделю не берёт в рот спиртного. Она выгнала своего сожителя почти сразу как узнала о случившемся с сыном несчастье, но никак не могла выйти из затянувшегося запоя от дикой тоски. Макс так и не понял из сбивчивого рассказа, по кому их них она так тосковала, но спросить не решился. Уже у дверей женщина остановила сына и с униженными нотками в голосе просила его прийти домой хотя бы Новый Год. Не обращая внимания на его сопротивление, она пыталась рассовывать по карманам куртки деньги, приговаривая, что, мол, не дело это быть нахлебником у чужих людей.
«Чужих? Да Ваня роднее и ближе мне, чем ты и отец вместе взятые!» - хотел возмутиться Максим, но глаза матери и взгляд побитой собаки вовремя его остановили.

Максим не знал, что тут можно еще сказать, быстро попрощался и как ошпаренный выскочил из дома. Он быстро понесся вниз по лестнице, пытаясь избавиться от липкого чувства вины и жалости.
На улице его чуть не сбил с ног ледяной ветер, он-то и отвлек парня от грустных мыслей, заставил натянуть пониже шапку и внимательно смотреть под ноги.

***

Слуга зимы - свирепый Норд вовсю хозяйничал в промерзшем городе. Северный ветер выметал мусор с выстуженных улиц, вылизывал редкие лужи до ледяного блеска, расчищая дорогу для своей хозяйки. Потом он уносился вверх, чтобы сорвать с деревьев сухие листья и вместе с последними днями уходящего года унести их с собой.
Северный бродяга показывал всю свою силу, носясь между домами диким зверем, завывая в колодцах дворов. Но как ни пытался напугать снующих прохожих, как ни кусал без жалости за щеки и забирался к ним под воротники, у Норда все равно не получалось прогнать их с улиц насовсем.
Город как завзятый модник наряжался к празднику. Становился все краше, переливаясь яркими огнями иллюминации, распускался витринами магазинов. И вновь, как повелось когда-то, в студеном воздухе повсюду стал витать тонкий аромат хвои и ожидание новогоднего чуда.

Неделя за неделей пролетали своим чередом, забирая былые тревоги и переживания.
Для обитателей квартиры в старинном доме на платановой аллее, его уход нес с одной стороны облегчение, а с другой стороны новые хлопоты.

Макс выздоровел совершенно, окреп и мужественно сражался с полугодовыми контрольными.
Из-за длительного отсутствия по болезни ему пришлось многое наверстывать и закрывать «хвосты» по всем предметам. Корпел над заданиями, пытался всеми силами справиться с мудреной химией, что одна из всех предметов никак ему не давалась. Спасение пришло с совершенно неожиданной стороны: сам Змеёныш вдруг вызвался помочь мальчику с изучением этой науки, оказавшись неплохим преподавателем. Поначалу Макс отнесся к этой идее скептически, но именно Сергей в результате натаскал мальчишку перед ответственной сдачей зачета.

Работа на фирме Горского перед новогодними праздниками кипела как никогда бурно, часто принимая авральные формы. Доблестное начальство трудилось не покладая рук, мужественно разгребая возникший бардак. Максима огорчало, что он все реже виделся с Горским и практически не общался с ним в последнее время. Любимое занятие – интенсивные тренировки с Командором прекратились вовсе.

Иван стал часто задерживаться в офисе допоздна, а иногда оставался ночевать. Спал урывками по несколько часов, примостившись на жестком диване в кабинете.
Дома, в редкие минуты отдыха Горский все больше молчал, выглядел отрешенным. Усталость накладывала свой отпечаток, забирала все силы и обычное для Командора хладнокровие. Иван сильно осунулся, черты лица стали еще резче, а под глазами некогда живыми и веселыми залегли тени бессонницы.

Было заметно, как Сергей волнуется о нем и как делает все возможное, чтобы взять на себя большую часть работы. Но Горский не позволял ему этого и поздними вечерами выгонял из офиса практически пинками. Они все чаще ссорились, и Максиму нераз приходилось слышать выяснение отношений на повышенных тонах даже из-за плотно прикрытых дверей. Последний услышанный им разговор сбил с толку и резко пошатнул возникшее совсем недавно перемирие с самим собой.

Горский выглядел напряженным: сведенные к переносице брови, плотно сжатые в тонкую полоску губы. Казалось, что даже его поза подчеркивает нестабильность душевного покоя. Серж тоже выглядел совсем ему несвойственно. Вместо надменного, самоуверенного дэнди напротив Горского стоял, скрестив руки за спиной и чуть ссутулившись очень обеспокоенный, усталый человек. В тот момент он выглядел гораздо старше своих лет, и во взгляде читались живые человеческие эмоции.
Макс еще никогда не видел его настолько встревоженным. Серж заметил его на пороге, тут же изменил выражение лица на фирменное «змеиное» и с окриком «Брысь!» с силой захлопнул дверь прямо перед носом.
Мальчишка понимал, твориться нечто экстраординарное и не узнать, что же такое происходит, было выше его сил. Он остался стоять у двери кухни, изо всех сил прислушиваясь к разговору мужчин.

- Ты не можешь все взваливать на себя! Иван, угробишь свое здоровье, что мне потом с тобой делать? – голос Сергея звучал мягко, и Максим с удивлением услышал в нем тревогу.

- А что это тебя так волнует, сахарный мой? Боишься, что твоя задница останется без сладкого?- жесткие, язвительные, незнакомые интонации сквозили в низком родном голосе. Так мог говорить Серж, но никак не Горский.

- Причем здесь это? Я просто волнуюсь за тебя! Я бы мог помочь, взять на себя переговоры с юристами, например. Ванечка, будь уверен, с договорами разберусь без проблем, а ты сможешь больше внимания уделять работе по заказу продукции на следующий год.
Максим в этот момент был на стороне блондина, и ему вдруг стало по-настоящему жалко Сергея. То, что говорил Горский, было страшно обидным.

- Разобрался бы он, как же! – жестко. И еще жестче: - Ты юрист? Что ты в этом понимаешь? Потрахушки с крутым адвокатом сделали тебя докой в юриспруденции? Я к этим документам никого на пушечный выстрел не подпущу. Ни тебя, ни кого-нибудь другого.

- Вань… Зачем ты так? Опять об этом… Ты же слово дал, что больше попрекать не станешь!

- Сергей! – в интонациях послышалась неприкрытая угроза, злость, – Не зли меня!

- Я помочь хотел, ты себя загонишь совсем. – В словах Сержа сквозит горечь, тоска, боль.

- И что? Потеряешь очередного папика? Или за эрекцию мою переживаешь? Не бойся, моя блудливая сучка, меня еще на взвод таких же фей хватит! А если упадет «на полшестого» так чего мне париться? Я же пидор! Пойду в пассивы, небось, задница не отвалится.

- Послушай меня, Горский, и слушай внимательно! – тихо прозвучало в ответ.
Так тихо, что не разобрать. Максиму пришлось приложить к двери ухо.

- Я про себя тебе все как на духу выложил, потому что не хотел, чтобы эти тайны развели нас, когда-нибудь. Говорил, потому что знал, ты поймешь и не осудишь. Потому что я… Хрен с ним, не так важно. Видимо ошибся я в Вас, товарищ капитан, офицер и джентльмен. – Послышалось уже гораздо громче, достаточно громко, чтобы Максим понял, что голос Сергея дрожит.

- Я вкалываю на фирме не меньше тебя, и прибыль наша от моей работы с клиентами зависит напрямую. Если ты не веришь мне… - он осекся, - в меня. Ну что же, это твое право, ты босс! Только вот унижать меня не надо, повода за пять лет совместной жизни я тебе не давал. Кстати, в отличие от тебя, мой супер активный друг, это ты мальчика к нам в дом привел, и жить оставил. Зачем? – Сергей выходил из себя. - Со мной ты даже не советовался по этому поводу.

- Да отъебись ты со своими намеками. Достал! Неужели не понятно – парню нужна была помощь! Ты что-то имеешь против Максима? – в баритоне Горского послышался вызов. Нет, там уже звенела прямая угроза. - Чем тебя не устраивает пребывание парня в моем доме?
Мальчик, осторожно слушая разговор за дверью кухни, напрягся и удивленно взглянул на свои руки. Они предательски дрожали, и ни что не могло унять эту дрожь.

- В твоем доме помимо тебя и приблудного ребенка еще живу я! Ты видимо забыл об этом? Обо мне забыл? И кто для тебя Максим, и что ты чувствуешь к нему, а? Ответь, Горский. Себе ответь! Хотя бы с собой будь честен, если я за все это время не заслужил твоей откровенности.
Тишина. В ответ ни звука. Минута, другая… Максим смотрел перед собой широко открытыми глазами, он весь превратился в слух. Тишина уже била набатом в ушах, но он не двигался, боясь пропустить ответ, которого так и не дождался.

- Ты заметил, как он на тебя смотрит? Мальчишка все время пожирает тебя восторженными глазами. Подумай, что ты делаешь с ним… из него? Он нормальный мальчик, натуральный и, возможно, этот путь был не для него. У него должен быть выбор. Подумай об этом, хорошенько подумай…Ваня!

Дверь силой распахнулась, чуть не сбив притаившегося за ней мальчишку. Из комнаты быстрым пружинистым шагом вышел Сергей и скрылся в ванной. Он даже не обратил внимания на парня, стоявшего у стены, вжавшегося в нее всем телом. И он тем более не заметил закушенной до боли губы, трясущихся рук и огромных янтарных глаз из которых в любой момент могли политься слезы.

Чуть погодя следом показался Горский. Остановился на пороге, как бы в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. Потом начал ощупывать карманы, долго возился, но так и не нашел что искал. Почувствовав пристальный взгляд, резко повернулся в сторону Максима, нахмурился и задумчиво заметил: «Вот оно, брат, как бывает…».
Медленно перевел взгляд на мелко подрагивающую руку парня, что протягивала сигареты. Потянулся к ним, мягко забрал помятую пачку, придержав пальцами дрожащую ладонь. И так рука в руке они постояли некоторое время.

«Зачем ты здесь? Иди спать, Максимка, поздно уже!» - он говорил как всегда мягко, с заботой. Казалось, ничего не случилось, все опять как раньше. Но им было уже понятно, как раньше больше не будет! Не может быть после всего сказанного, после важных вопросов оставшихся без ответов. Эта трещина в их маленьком мире возникла не просто так, но если ничего не предпринять она грозила обрушить в пропасть их жизнях. Максим вдруг подумал о Сергее – на душе было тревожно и горько. После всего услышанного мальчик понял, что ему просто и по-человечески стало его жаль.

Максим вздрогнул, когда Иван вдруг отдернул руку и, резко развернувшись, ушел обратно в кухню, громко хлопнув дверью.
Поздно ночью, ворочаясь без сна, парень все мучился сомнениями. Его разрывали на части противоречивые мысли.
«Что происходит со мной, с нами? Сергей прав – я здесь лишний, в этом доме, в их жизни. Я все только порчу, как всегда. Мне здесь не место. Мне вообще нет нигде пристанища, и вряд ли когда-нибудь найдется».

 Отправлено: 14.07.11 15:36. Заголовок: Глава 12 Всю ночь..

Глава 12

Всю ночь валил снег. Начался еще вечером, пробуя силы мелкими снежинками, медленно кружившими в свете уличных фонарей. Уже ближе к рассвету поднялся сильный северный ветер. Он стал швырять с присущей только ему злостью крупные хлопья снега в окна уснувших домов.

Что-то разбудило Максима, заставило сонно вглядываться в предрассветный сумрак комнаты. Проворочавшись большую часть ночи, он совсем недавно уснул и еще не успел углубиться в царство Морфея.
То ли ветер-бродяга выл слишком громко, то ли бьющие в стекло снежные комья, но что-то определенно не давало опять погрузиться в дрему. А, возможно, это странная тень отвлекла его? Тень?

Максим проснулся окончательно и даже потер глаза, чтобы избавиться от наваждения. Прямо перед ним, глядя в окно, стоял его давний знакомый, так называемый ангел –хранитель. Огромная фигура не шевелилась довольно долго. Парень, затаив дыхание, пытался рассмотреть ночного гостя. Полумрак надежно скрывал детали одежды, черты лица и казалось, что вокруг викинга клубится легкая дымка сумрака. Но все равно невозможно было не узнать знакомую фигуру, задумчиво склоненную голову и большие сильные руки, скрещенные на груди.

- Это ты…? Ты опять пришел ко мне? – полушепотом выдавил из себя Максим.

Призрак повернулся в его сторону, вскинул голову и внимательно посмотрел на парня. Он постоял немного будто бы в нерешительности, а затем стал медленно приближаться, неслышно ступая по ковру. Максиму казалось, что тот плывет над полом, не касаясь его ногами.
Парень сел на кровати, подтянул ноги и, отталкиваясь пятками, начал быстро отползать в дальний угол постели. Ему было страшно! Панически страшно! Максим мгновенно оказался мокрым от пота, сердце ухало в груди, пытаясь сбежать в пятки. По спине пробежал холодок и по всему телу волосы встали дыбом. От нарастающей внутри паники горло сдавило удавкой, парень не мог издать ни звука.

- Ты что, Максимка, испугался? Не бойся! Успокойся, салага, это всего лишь я! – Звук, голос, знакомые интонации.

Из-за сильного испуга парень не мог сообразить сразу, откуда он знает этот голос, а липкий пот, капающий со лба, никак не давал рассмотреть приближающегося мужчину. Непослушными пальцами Максим смахнул влагу с ресниц и увидел протянутую к нему большую ладонь, а поднявшись взглядом вверх, наткнулся на белевшие даже в плотном сумраке волосы. Призрак был седым. Седой?! Да это же…

Максим не успел додумать мысль, дверь в комнату резко отворилась, и стало вдруг светло как днём.
Парень от неожиданности зажмурился, а когда открыл глаза, перед кроватью находилось уже два человека.
Друг напротив друга, лицом к лицу стояли Горский и Сергей. Максим, наконец, выдохнул с облегчением, заметив, что в кабинете находятся только обитатели квартиры. Пришлось высоко задрать голову, чтобы рассмотреть их лица и то, что он увидел, ему категорически не понравилось.
Сергей опасно нависал над Горским, сжимая и разжимая кулаки, а на лице искаженном злостью играли желваки. Иван спокойно стоял напротив обнаженный по пояс, и его грудь исполосованная шрамом мерно вздымалась в такт дыханию. Лицо казалось абсолютно спокойным, и только во взгляде читался откровенный вызов.

- Что тебе здесь нужно, Сергей?! – интонации выражали все тот же вызов.

- Это я тебя хотел спросить! Что ты забыл у мальчишки в четыре часа утра? – шипение, знакомый шелест слов, сочащихся ядом. – Только не говори, что пришло время кормить его грудью!

Сергей сделал еще один шаг, приближаясь к Горскому. Он смотрел ему прямо в глаза своим фирменным гипнотическим взглядом. Блондин по-прежнему почти шептал, но от злых слов, летящих в адрес Ивана, бесспорно и в сторону Максима тоже, хотелось закрыть уши, укрыться как от звонкой пощёчины.

- Или ты надеялся покормить его молоком из другого места? Я ничего не пропустил? Может мы уже успели стать молочными братьями?

- Что за бред ты несешь? Закрой рот, возьми себя в руки и съебись отсюда! Быстро!

- А то что? – загрохотало от стен, отраженное хорошей акустикой. – Ты накажешь меня, изобьёшь? Что ты сделаешь со мной, Ваня? Что ты ещё можешь сделать, чтобы я вам не мешал?

Он взмахнул рукой для удара. Горский отреагировал мгновенно: перехватил летящий в его сторону кулак, резкий захват…И вот Сергей уже стоит спиной к Ивану с выкрученной назад конечностью и запрокинутой от боли головой. Еще движение и он прижат к Седому и обхвачен одной рукой поперек груди.

- Послушай, Сергей! – Тот тут же попытался вырваться, но из стальных тисков Командора пути на свободу быть не могло. – Успокойся сейчас же, ничего ведь не произошло! Я зашел проверить, не дует ли из окна. Вон, какая метель разыгралась на улице . Нехватало, чтобы мальчика продуло.

Он отпустил руку Сержа и тут же сжал в крепких объятиях.

- Ну что ты себе напридумывал, дурачок? – Вопрос прозвучал уже мягче. Иван обращался к другу как к несмышленому ребенку. – Эх, ревнивец! Слушай, Принц Серебряный, не ожидал я от тебя таких выбрыков…

Седой с силой прижался к спине друга, и стал мягко поглаживать обнажённую грудь… Он устроил подбородок на плече блондина и начал что-то тихо шептать ему, пытаясь успокоить.

Максим пораженно взирал на такое проявление нежности. Он был растерян и пребывал в легком шоке от сцены, происходившей сейчас на его глазах.
Иван же продолжал оглаживать уже расслабленное тело Сергея, а тот стоял, откинул голову ему на плечо, плотно прикрыв веки.

- Серенький, а давай в спальню пойдем, нечего парню на этот беспредел смотреть. Мы его и так порядком напугали. – Он отпустил блондина, мягко подтолкнув к выходу. – Мы вовсем разберемся. Во всем, слово даю!

И напоследок, игриво шлепнув Сергея по крепкому заду, он направился вслед за другом к двери.
Когда же тот вышел из комнаты, Горский задержался у порога и нехотя повернул голову в сторону ошарашенного Макса.

- Прости! Прости меня! – беззвучно, одними губами, но парень прекрасно понял и кивнул в ответ.

***

Уже с полчаса он стоял, не двигаясь, у окна. Через большое стекло Максим с интересом наблюдал за детьми, веселой гурьбой строящими снежную бабу. Детвора - ранние птахи даже в выходной день не нуждались в долгом сне.

«Хорошо им! Малыши. Никаких забот и тревог. Ни предательства, ни злобы, ни ревности ни… Эх!» - такие размышления могли завести и заводили, ох, как далеко, и парень уже который раз гнал от себя воспоминания о прошедшей ночи.

Утро наступившего дня встретило ослепительными объятиями зимнего солнца. Как будто проснувшись от долгой спячки, оно с удивлением обозревало утраченные на время владения. В эту пору года оно несло в себе странное сочетание невероятной по силе энергии и невозможность получить от него хоть толику тепла.

После метели, безумной бестией пролетевшей над землей этой ночью, утренний город в своих белоснежных одеждах из снега казался торжественно притихшим.

В доме Горского впервые за долгое время на завтрак собрались все обитатели квартиры. Иван был весел, много шутил, подтрунивал над остальными. Он называл всех сонными мухами, и чуть ли не насильно вливал в вялых домочадцев собственноручно приготовленный гоголь-моголь. Максим фыркал, сопротивлялся, отказывался пить нелюбимый напиток. Заразившись от Командора безудержным весельем, Макс принялся подыгрывать ему, изображая потасовку. Они дурачились, кидали друг в друга кукурузные хлопья. Даже умудрились устроить целое состязание, кто на спор поймает ртом большее количество хлопьев.
За столом воцарилась непринужденная атмосфера и казалось, так было всегда. Хотелось верить, что вся нервозность последних дней была всего лишь дурным сном, приснившимся всем одновременно.

Но когда, смеясь над очередной командорской шуткой, парень оглянулся на Сергея, он тут же осёкся под тяжелым взглядом и быстро притих. Серж выглядел хмурым, больше молчал, но если Иван спрашивал его о чем-нибудь, язвил в ответ излишне дерзко. Казалась, Седой не замечал пасмурного настроения друга, продолжал общаться со всеми как ни в чем не бывало.

После завтрака Иван быстро собрался, несмотря на то, что за окном лениво набирало обороты долгожданное воскресенье, и наслаждаться отдыхом можно было совершенно спокойно. Обещал не задерживаться и поскорее покончить с делами. Странно было то, что Горский не позвал с собой Сергея, сославшись на небольшую важность мероприятия. Напоследок он назначил парня дневальным и дежурным по камбузу. Поцеловал друга в макушку, еще пообещал к вечеру большой сюрприз, накинул дубленку и был таков.

Максим запер за Командором дверь и направился на кухню мыть посуду. В столовой он застал Сергея сидящего за столом, в той же позе что и раньше, отрешенно глядящего в одну точку. Он никак не реагировал на парня, суетливо собирающего посуду со стола. Когда же Макс потянулся за одиноко стоящей перед блондином чашкой, неожиданно на его запястье сомкнулись крепкие мужские пальцы. Парень попытался отдернуть руку и недоуменно воззрился на Сергея. Его взгляд по-прежнему ничего не выражал.

- Что? – Поинтересовался Максим. - Ты что-то хотел?

В ответ не раздалось ни звука, ни движения.

- Сергей, что с тобой?

Тишина. Лишь понимание того, что стальные тиски на руке стали еще крепче и грозили оставить уродливые отметины синяков.
Максим весь подобрался от боли. Хороший боец, он понимал - ещё немного и от такого натиска кости могут не выдержать. Быстрым техничным движением он вывернул ладонь в сторону захвата с давлением на большой палец удерживающей его руки. Выскользнуть из живых оков удалось с трудом. Парень собрался поскорее сбежать в свою комнату, но не тут-то было! Быстрое движение следом, стремительное как бросок змеи и вот уже Сергей тащит за собой в кабинет пойманного на пороге парня.

- Ты сюда спешил, Ёжик? Ну что же, можно и здесь, даже символично – любимое место твоего викинга! – эти слова сковали Макса, заставляя вновь и вновь испытать пережитый ночью страх.

Он схватил Максима за волосы и с силой потянул назад.

- Оставь меня! – хрипло выдавил из себя парень, - отъебись!

«Блядь, как больно!» - казалось еще минута, и блондин снимет с него скальп.
Сергей наклонился пониже и впился поцелуем в приоткрытые губы мальчишки. Тот попытался увернуться, уперся в грудь мужчины руками и с силой надавил. С таким же успехом он мог отпихивать от себя железобетонную плиту. Ни грамма жира, только твердые как камень мышцы накачанной груди встретили сопротивление рук.

Максим извернулся, но так и не успел пнуть обидчика в пах. Блондин еще сильнее потянул его за волосы, а свободной рукой перехватил приподнятую для удара ногу.

- Видишь, твои приемчики здесь не проходят? Да, детка! – Блондин задрал ногу мальчишки повыше до своего бедра и чуть присев с силой толкнулся вперед. Он потерся вздыбленным пахом о мягкий бугор в пижамных штанах, причиняя парню боль, вызывая еще больший приступ злости.

- Убери свои руки! Не прикасайся ко мне своим хуем, пидор гребанный!

- Ах, вот ты как запел? Я значит пидор?! Горский тоже пидор?! И все это время жить с пидорами под одной крышей тебе нравилось! А сам-то? – Он опять подался бедрами вперед, вызывая болезненное шипение мальчишки.

- Ёжик, да ты ведь сам звенишь, как пожарная серена на любом гей-радаре. А к Ваньке как профессионально клинья подбиваешь, просто загляденье! – И как плевок в лицо - злые, сочащиеся ядом слова, - На жалость берешь, сука!

Серж наклонился и с силой засосал мягкие губы, грубо вторгаясь языком в горячее нутро рта. На миг, оторвавшись от мальчишки, он притянул ноющий от жесткого захвата затылок поближе и прошептал прямо в губы:

- Скажи, что тебе не нравится, как я целую тебя! – и тут же скользнув свободной рукой под ткань белья, продолжил:

- Только скажи, и я оставлю тебя, Ёжжик! – рука ритмично задвигалась на восставшем члене парня, заставляя тут же забыть о сопротивлении.

- Нет! А-а-ах… – выдох на грани стона. – Не надо! Сережа, пожалуйста! Прошу тебя…

- Просишь? – интонации голоса бархатом обволакивали тело, лишая воли.

Рука выскользнула из трусов. Всего на миг, но парень тут же застонал вновь. Теперь это был стон разочарования. По инерции продолжая двигать бедрами навстречу исчезнувшей руке, Максим просил не трогать его. Он умолял не останавливаться.

Сергей навис над парнем и мягко потерся носом о его шею.

- Какой же ты сладкий, Ёжик! Какая же у тебя кожа нежная, как у девчонки…

Он потянулся губами к голубоватой жилке под ухом, что пульсировала в такт безумному сердцу, и лизнул её шершавым языком. Еще, и еще раз, вырывая стон из губ Максима. По горячему как печка телу пробежала легкая дрожь. Еще и еще! Она уже накатывала волнами.

- Змей! Ты змей, колдун! Зачем ты так?
Язык Сержа продолжал исследовать, царапать кожу, опускаясь ниже. Дыхание мальчика становилось все более прерывистым и рваным.

После, когда мальчишка в его руках перестал дергаться и сопротивляться, Серж легко пощекотал пульсирующую вену кончиком языка и тут же впился ртом, засасывая тонкую кожу, оставляя свою метку.

- Сережа, не надооо! - голос сорвался на стон.

Перед глазами мелькнула ладонь и тут же два мужских пальца забрались в рот, вмиг убив рождающийся звук. Они стали медленно вбираться внутрь теплого нутра и также медленно выходить назад. Когда уже мало что соображающий Макс начал посасывать пальцы, они покинули рот. Парня стало трясти, тело пульсировало горячей волной, опускаясь фатальным цунами все ниже к паху. Максим даже не заметил, как с него сняли остатки одежды, но он сразу же почувствовал возвращение уже влажной руки хозяина туда, где пульсировал желанием крупный член.
Огладить ствол, приласкать влажную головку. Опять скользнуть вниз, не забыть поиграть немного, перебирая пальцами, сжимая аккуратные яички. Заставить стонать, выгибаться всем телом, с силой толкаться в большую мужскую руку.

Одно движение.

«Нельзя! … Но так хорошо, так горячо!»

Второе.

«Я не такой как они! … Вот так! И так безумно приятно».

Ещё…

«Мы не должны!» … В паху щекотно, жарко! Туда как в центр мироздания тянулись все чувства, эмоции со всего возбужденного до предела тела, подпитывая, поднимая до предела, рискуя превратиться во взрыв сверхновой.

Ещё, и ещё, и ещё, и ещё:

«Пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся! Я хочу, хочу, хочу! Возьми…»

- Ух, какой большой и ровный как стрела! – восхищение струилось в бархатном голосе. - Ну, Иван, ну сука, такую красоту решил себе заграбастать, свежего мяса захотелось! Не выйдет, старичок!

Прозвучавшее имя Горского медленно отрезвляло Максима. До него стало доходить, что они творят, в каком виде он стоит посреди кабинета и чье дыхание судорожно ловят губы.
Максим с новой силой забился в руках Сергея.

- Сергей, а как же Иван? Послушай, мы не должны! Он любит меня, черт, тебя! Я люблю его, это грех! – мальчик пытался выкарабкаться и стального захвата.

- Грех? – голос Сержа из расслабленного бархатного резко перетек в расплавленный металл.

- Что ты знаешь о грехе, щенок? Тебя в двенадцать лет от роду, наверно, не лишал невинности собственный старший братишка? Больной ублюдок, делал это потом каждую ночь, пока его не пришили друзья-уголовники. Тебя не били в ментовке трое амбалов, потому что у тебя походка не такая как других парней и пять лет занятий танцами им похуй? А после, избитого тебя не насиловали всю ночь напролет в обезьяннике во все дыры, так что неделю под себя кровью ходил, и кишки за собой таскал? – мужчина со всей силы тряхнул Максима, так что у него клацнули зубы. Он продолжал трясти мальчика, безвольной куклой повисшего в его руках. А потом он вдруг заплакал. Слезы проложили борозды на гладковыбритых щеках, мелкими каплями скатываясь на грудь.

Максим никогда не видел, чтобы взрослый мужчина плакал, тем более так горько и отчаянно. Тем более Сергей - человек без принципов, без сердца. Он стоял молча, запрокинув голову, и только что-то мощное, дикое клокотало в его груди, выдавая сдавленные рыдания.

Макс медленно потянулся к лицу мужчины и легко погладил мокрую щеку. Сергей дернулся как от удара, но вторая рука парня крепко обхватила затылок, фиксируя голову на месте. Он продолжал гладить, избавляя от влаги горячую щеку. Затем, слегка осмелев, стал на цыпочки и поцеловал припухшие веки, медленно, как можно мягче сначала один глаз, после другой. А потом тихонько подул, осушая последние капли, прогоняя прочь боль.

Серж удивленно взглянул на парня, постоял, как бы раздумывая, а потом опустился перед ним на колени. Мужчина поднял свой махровый халат, что небрежным комом лежал все это время у ног и стал закутывать в него мальчишку. И только хорошенько завязав пояс на два узла, как бы избавляя себя от соблазна, он вновь поцеловал Макса.
Тот ответил сразу и со всем пылом, на который был способен. Он принимал язык мужчины, как можно глубже обволакивая губами, посасывал, намекая на большее. А когда рискнул сплестись языками внутри и даже попытался пробраться своим в горячую глубину рта Сергея, тот тут же впустил его в себя, полностью отдаваясь на милость юного исследователя.
Вся эта мощь, строптивость и злость вмиг стала податливой и послушной, заставляя парня сходить с ума от лавины власти, что обрушилась на него. Мужчина перед ним на коленях, его расслабленное лицо в его руках и чувство вседозволенности внутри. Это чувство опьяняет почище виски, что Максим чудом приберег от матери и попивал в самые тяжелые минуты жизни. Это чувство делает свободным и невероятно сильным. Эти ощущения заводят так, что все, что когда-то довлело над ним уходило безвозвратно.

«Я мужчина, и передо мной мужчина, который старше и гораздо опытнее. Но сейчас он позволит мне сделать с собой, все чего я только пожелаю!»

Прошла минута, и вдруг все кончилось. Сергей разорвал поцелуй, взглянул в глаза Максима как никогда открыто, без тени иронии. После все же улыбнулся, но не той ухмылкой, которую ненавидел и боялся Макс, а неожиданно тепло и весело.

- Ты прав, Ёжик! Не стоит нам так безобразничать в отсутствие Горского. Не дело это, за спиной Командора развлекаться подобным образом. Пойдем-ка лучше заниматься, у тебя завтра важная контрольная, а мы тут ерундой страдаем, – и, не дав огорченному парню сказать ни слова, лихо взвалил его на плечо и понес к столу в другой конец кабинета.

 Отправлено: 25.04.13 15:03. Заголовок: шикарно написано,жду..

шикарно написано,жду проду!

 Отправлено: 04.08.13 19:47. Заголовок: :sm36: ..